О грандиозных праздниках и приемах Строганова ходили легенды. Все европейские путешественники обязательно появлялись в его доме, который был открыт для всех посетителей независимо от знатности, должности и чина. Его артистическая натура проявлялась даже в кулинарных способностях: он придумал рецепт знаменитого мясного блюда бефстроганов.

Он вообще слыл большим гурманом. На обеды и ужины с друзьями не жалел денег. Еда у Строганова была чрезвычайно изысканная. На закуску, для возбуждения аппетита, подавали особое блюдо, готовящееся из селедочных щек. На одну тарелку такого угощения шло более тысячи селедок. Предлагали гостям и такие пикантные блюда, как лосиные губы, разварные лапы медведя, кукушки, зажаренные в масле и меду, жареную рысь.

С императрицей Екатериной II у Строганова была настоящая дружба вплоть до ее кончины. Даже сумасбродный император Павел I, перессорившийся, кажется, со всей петербургской знатью, не доверявший ей, ездил к Строганову запросто и часто звал к себе обедать.

Тотчас по восшествии на престол император произвел А. С. Строганова в обер-камергеры и пожаловал орденом Иоанна Иерусалимского. 21 апреля 1798 года Павел возвел его в звание графа Российской империи в дополнение к имевшемуся титулу графа Римской империи. А через два года назначил его директором Публичной библиотеки, при которой А. С. Строганов организовал общество для печатания книг и переводов.

Павел I поручил ему также сооружение памятника Суворову, который был выполнен под наблюдением мецената скульптором М. И. Козловским, и строительство Казанского собора в Петербурге.

Впоследствии не проходило дня, чтобы кто-нибудь из августейшей фамилии не наносил визит графу. Император Александр I и его супруга, императрица Елизавета Алексеевна, великий князь Константин Павлович, великая княжна Мария Павловна очень часто посещали его дом. Вдовствующая императрица Мария Федоровна испытывала к Строганову самые искренние дружеские чувства, называла его в своих письмах «mon bon ami» («мой дорогой друг»), часто прибегала к его советам и принимала от него пожертвования для разных благотворительных учреждений.

 Красной нитью через всю жизнь Александра Сергеевича проходит его страсть к собиранию произведений живописи и скульптуры. Огромная, богатая редкими рукописями библиотека, которой пользовалась сама императрица, располагалась во дворце Строганова. Он разбил все книги на пять разделов, раскрывающих энциклопедический характер интересов владельца собрания.

Владея такими редкостями и в такое время, когда в России еще почти не было ни музеев, ни значительных общественных книгохранилищ, Строганов любезно предоставлял возможность пользоваться своими сокровищами любому серьезно интересовавшемуся той или другой областью искусства или литературы. Его дом «был в то время средоточием истинного вкуса» и посещался почти всеми известными художниками и писателями.

Последние 10 лет своей жизни Строганов почти всецело посвятил постройке собора Казанской Божией Матери в Санкт-Петербурге. В возрасте 67 лет он возглавил созданную по указанию императора Павла комиссию по строительству собора. Взявшись за это труднейшее дело, граф продолжал вековые традиции Строгановых, выполнял завет предков строить храмы на Руси.

15 сентября 1811 года собор был торжественно освящен. После окончания службы граф подошел под благословение к митрополиту и, как бы предчувствуя близкую смерть, сказал: «Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, с миром». 27 сентября А. С. Строганов скончался, оставив единственного сына и наследника - Павла.

Родившийся в Париже Павел почти ни слова не знал по-русски, и его воспитатель решил немедленно вместе с ним заняться изучением русского языка. А потом предпринял вместе с воспитанником длительное путешествие по Европе, которое закончилось опять-таки в Париже, но уже в Париже революционном.

События 14 июля 1789 года, связанные со взятием королевской тюрьмы Бастилии, получили огромный резонанс не только во Франции, но и далеко за ее пределами. 20 июля Павел известил отца о случившемся:

«Вы, может быть, уже знаете о бывшем в Париже смятении, и вы, может быть, неспокойны о нас, но ничего не опасайтесь, ибо теперь все весьма мирно».

Поощряемый своим воспитателем, Павел перевел на русский язык «Декларацию прав человека и гражданина». Восхищение юного Строганова вызывали речи популярных ораторов революции, и особенно выступления адвоката Мирабо. В то время он записал:

«Лучшим днем моей жизни будет день, когда я увижу Россию, обновленную такой же революцией. Может быть, я буду играть в ней такую же роль, какую здесь играет гениальный Мирабо».

Не писал он только о том, что со всей пылкостью и безоглядностью юности влюбился в прекрасную и жестокую «красную амазонку» - Теруань де Мерикур, которая, по свидетельствам современников, едва ли не собственноручно рубила головы монархистам.

Поведение молодого русского аристократа привлекло внимание королевской полиции и российского посланника в Париже. Строжайший приказ императрицы вырвал в 1790 году юного графа и из революционного Парижа, и из объятий любовницы. По возвращении Павла Строганова в Россию императрица приказала выслать его подальше от столицы, в подмосковное имение его матери.

В 1794 году Павел Александрович женился на Софье Голицыной, дочери известной в свое время «пиковой дамы». В 1795 году у них родился сын Александр. С воцарением Павла I, который был крестным отцом Павла Строганова, молодые супруги переехали в Петербург, где сблизились с семьей наследника, великого князя Александра. Софья Владимировна стала статс-дамой, близкой подругой супруги наследника, Елизаветы Алексеевны, Павел Александрович – камергером и личным другом Александра.

В первые годы своего царствования Александр опирался на небольшой круг друзей, который сложился около него еще до восшествия на престол. П. А. Строганов, H. H. Новосильцев, В. П. Кочубей, А. Чарторыйский по-прежнему запросто приходили к Александру в гости, а заодно обсуждали государственные дела.

Именно Павел Строганов, желая скорее «выйти из сферы неопределенных разговоров» и стремясь «создать почву для обсуждения государственного преобразования», в записке, поданной императору Александру 9 мая 1801 года, предложил учредить «Негласный комитет», работы которого «должны оставаться в тайне, чтобы не возбуждать преждевременных толков в обществе». Заседания комитета проходили регулярно в течение двух лет, до конца 1803 года. Кстати, мысль об учреждении министерств вместо коллегий целиком вышла из недр «Негласного комитета».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.