Троекратный залп ружейного салюта разорвал тишину, и эхо метнулось к темнеющему на западе лесу. Показалось, что там все еще продолжается бой и нам теперь предстоит дойти, доползти, дотянуться до рубежа, к которому шли те, кого мы сейчас хороним.

Комья рыжей глины падают на красные крышки гробов. Яма вместила в себя останки почти тысячи человек. Небо расплакалось холодным дождем, а мне кажется: это солдатские матери, жены да невесты плачут над своими родимыми, единственными...

Только на территории Новгородской области до сих пор лежат непохороненными около четырехсот тысяч советских воинов. И таких мест много: Смоленская, Калининская, Мурманская, Псковская области, Карелия, многие области Украины и Белоруссии. Наверное, каждому известен разъезд Дубосеково, где в сорок первом насмерть стояли герои-панфиловцы. А знаете ли вы, что в окрестностях разъезда многие могилы советских солдат заброшены, причем не в глухих лесах и перелесках. В не покинутых еще деревнях.

В октябре прошлого года там и проходил очередной слет Всесоюзного координационного совета поисковых отрядов при ЦК ВЛКСМ. Участники слета перезахоронили из за- брошенных могил останки нескольких сотен неизвестных защитников Москвы. Меня потрясло увиденное в деревне Хворостинино. Жители подвели нас к невысокому пригорку на околице и показали бетонную плиту, едва видневшуюся из земли: «Здесь братская могила наших солдат. В пятидесятых годах с нее бульдозером срыли памятник. А вон там — вторая. На ней вообще памятника не было...»

В родной моей Новгородской области захоронением павших воинов занимаются следопыты поисковой экспедиции «Долина» Новгородского обкома комсомола. Экспедицию поддерживают местные советские и партийные органы. За два года работы «Долина» предала земле останки почти десяти тысяч солдат и офицеров. Но остались непогребенными еще сотни тысяч. Уже почти полвека ждут своей очереди (как ни кощунственно это звучит!), но, видно, не скоро она подойдет... Создается впечатление, что давно списаны они со всех счетов: пропали без вести — какой теперь спрос?

...Звучит клятвенное: «Никто не забыт, ничто не забыто», — и за этим шумом неслышным становится плач матерей и жен солдатских, так и не дождавшихся иной, чем казенная бумага, весточки: «Пропал без вести».

Шли весенние, летние, осенние дожди, выпадал и таял снег, мокли в солдатских медальонах бумажные вкладыши, стирались одно за другим тысячи солдатских имен. И теперь их уже никто не установит. Когда вырастает очередной холмик над братской могилой, появляется на нем табличка с десятком имен. Ниже — надпись: «Здесь покоятся останки тысячи ста неизвестных...» Или: «трех тысяч семидесяти семи неизвестных...».

Сегодня удается установить примерно каждое сотое солдатское имя. Всякая публикация о находках «Долины» вызывает поток писем, в которых только один вопрос: помогите найти, помогите узнать хоть что-нибудь... Большинство вопросов остается без ответа...

Найденный медальон — это всегда событие. В наших руках оказывается тонкая ниточка человеческой жизни. Доведет ли она до конца, эта ниточка? Расплывшиеся чернила, стершийся карандаш, раскисшая от многолетней сырости бумага... Во многих случаях не способна помочь никакая криминалистическая экспертиза. Время безжалостно. Каждое установленное сегодня имя — ценность, которую невозможно измерить.

Работа эта невозможна без энтузиазма, как невозможна она и без серьезной поддержки — материальной и технической. Но те, от кого она зависит, похоже, не очень-то торопятся оторваться от полированного кабинетного стола.

Постановления ЦК КПСС, документы ЦК ВЛКСМ, Министерства обороны о помощи следопытам носят скорее рекомендательный характер. Местные власти их часто просто игнорируют. Имел возможность убедиться в этом, участвуя в работе комиссии, проверяющей выполнение постановлений ЦК КПСС. В нескольких райкомах партии Новгородской области, где мы побывали, его не только не торопились выполнять, но и с трудом нашли...

В прошлом году появилась директива Министерства обороны о передаче поисковым отрядам и военно-патриотическим клубам списанной, но пригодной к использованию военной техники, оборудования и снаряжения. И что же? Нашей экспедиции дали несколько радиостанций и миноискателей, но из них только единицы способны работать, а остальное просто ненужный армии железный хлам. Впрочем, нам еще грех жаловаться, ведь мы получили четыре гусеничных вездехода, машины высокой проходимости на колесном ходу. Кроме этого, нам выделяют армейскую технику, прикомандировывают саперов, водителей. Подавляющее большинство поисковых отрядов не имеет и малой доли того, что «перепало» нам. Но рискну сказать, что и этого недостаточно. Ведь захоронить надо по меньшей мере полтора миллиона (!) погибших воинов.

Под силу ли это следопытам?

Давно исчезла из местного бюджета статья расходов, предусматривающая погребение останков погибших солдат. (Кстати, была ли она вообще?) А похороны — даже такие — дело (простите меня, погибшие), требующее денег. Десятков тысяч рублей. Найти их в тощем бюджете исполкома очень и очень сложно, и каждый председатель может «отбрить» следопытов, что часто и делается.

Например, в Новгородской области в Парфинском районе полегли многие тысячи бойцов и командиров Северо-Западного фронта. По инициативе райкома комсомола здесь создали военно-патриотический отряд «Долг». Ребята нашли останки нескольких десятков погибших бойцов, но предирка не дает (?!) участка земли для солдатской могилы: и без того, мол, кладбищ много...

Сейчас на помощь следопытам наконец-то начинает приходить армия. Правда, не совсем понятно, почему не наоборот — разве не святой долг армии предать погребению тех, кто встал на защиту Родины?! Следопыты могут и должны выступать в роли проводников, а армия с ее вполне достаточным для такой работы оснащением, по-моему, могла бы делать все остальное. Не хочется походя обижать армию, но, по моим наблюдениям, она явно тяготеет к асфальту и не хочет лезть в болота, где воевали деды сегодняшних солдат.

Впрочем, бывают и исключения. Вспоминаю капитана Валерия Аксенко. Первый раз он оказался с нами, следопытами, почти случайно. А второй раз сделал все, чтобы его отпустили с нами в поиск. Он готов был пройти десятки километров, чтобы только найти еще одного, забытого на сорок семь лет, солдата. Валера был в Афганистане, подорвался на мине, чудом выжил — путь по болотам давался ему ценой непроходящей боли, но где-то здесь пропал без вести его дед, и, кто знает, может, своими руками вынес его — его внук, капитан Аксенко, вместе со многими безымянными солдатами...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.