Дозволено сверху…

Казалось бы, столько сказано о пороках, издержках и всяческих извращениях Административной Системы! Какие только не принимались и не принимаются решения, постановления, но... госторговля хиреет, рынка нет, товарно-денежные отношения буксуют, забастовки... И убеждаешься: далеко не всеми ощущена глубина драматизма текущего момента. Похоже, никак не можем понять, что отказ от Административной Системы — это не просто переход от карточно-натурального обмена к рыночному, а переход от Системы Несобственности к Системе Собственности. Вот поле брани, эпицентр интересов. Ну, с чего это вдруг расцветет оптовая торговля средствами производства, когда трудовые коллективы не имеют права решать: что производить и кому поставлять свои товары, когда не в их карманах оседает основная часть доходов?..

Между тем стоит в очередной раз вспыхнуть дебатам о собственности (как с ней быть?), тут же одна из сторон непременно заявит: предприятия без руководства?! Жив, здравствует курилка! Крепка вера: если что-то кому-то не подчинить, — мир наш рухнет в тартарары. Поначалу все и вся объединила под одним шатром госсобственности. потом предприятия расписали по синдикатам и трестам, а через некоторое время — по наркоматам, после — по совнархозам, министерствам, а позже — по объединениям и межотраслевым комплексам... Чем бы дитя ни тешилось?

Не раз утверждалось, что главное в перестройке собственности — обогащение ее новыми формами. Они. мол, и возьмут на себя часть забот, потеснят госсобственность, и вся система преобразится — станет богаче и гибче. Отчасти да. А с этого ли шага надо начинать? Кооперация, к примеру, уже уперлась в китайскую стену госсобственности и вполне может пасть у ее подножия. Ходить вокруг и около у нас попросту нет времени, его лимит исчерпан и терпение тоже. Яснее ясного: давно пора перейти к кардинальным мерам, и прежде всего надлежало бы реформировать всю существующую в стране госсобственность. Не сделать этого — значит погубить перестройку.

...Что там говорить, наше государство уникально. Оно строит космические корабли и подметает улицы, создает атомоходы и занимается починкой стоптанных каблуков... Оно и швец, и жнец, и на дуде игрец. На его плечах — все бремя хозяйственных хлопот. А сама жизнь подсказывает: государственным службам совсем не обязательно проникать во все поры общества; преобладающую часть своих коллективных и личных забот люди весьма успешно могут реализовать сами, не прибегая к помощи и посредничеству государства.

В самом деле, зачем государству ремонтировать наши квартиры, кормить, одевать и обслуживать нас? Разве оно лучше нас знает, что нам нужно, когда и в какой мере? И разве государство, а не мы с вами в конечном счете все это и делаем? К чему нам посредники? И что, у государства нет других, более важных дел, которые только в его компетенции? Тогда на госсобственность разумнее смотреть как на объединение всеми членами общества части своих средств и ресурсов для решения общегосударственных задач. К ней можно отнести крупные, работающие на экономику страны в целом, предприятия типа КамАЗа, ВАЗа, Криогенмаша. мощные научно-технические комплексы — это основа единого народнохозяйственного комплекса. А вот уже средние по масштабам предприятия должны образовывать другие формы собственности — республиканскую, акционерную, долевую, кооперативную, муниципальную и тому подобное. Уповать лишь на реорганизацию министерств — самообман, если не сказать большего. Ведь изменение состава, структуры и функций министерств может быть успешным, если соответственно меняется и объект управления. В противном случае либо ожидается реставрация старых структур, методов (но в новых, конечно, одеждах), либо усиление неуправляемости, экономического кризиса, либо и то, и другое, что, в сущности, наблюдаем и сегодня, в годы перестройки.

Альтернативы нет. Хотим мы того или нет, а пора определяться с размерами госимущества, довести их до разумных — управляемых объемов. Стало быть, без основательной денационализации не обойтись. Вряд ли, на мой взгляд, тут можно ограничиться Законом о собственности. Нужна и конкретная Программа поэтапного «разгосударствования» экономики, то есть передачи значительной части госсредств в собственность республик, местных Советов и трудовых коллективов. Уже на первом этапе долю госсобственности, полагаю, безо всяких политических и экономических потерь следовало бы довести процентов до пятидесяти. В дальнейшем, вероятно, она станет меньше. Кстати, во многих индустриально развитых странах госсобственность в пределах 20 — 30 процентов.

Будем самокритичны. Перестав быть собственниками, люди во многом утратили умение и способность разумно вести хозяйство, саму потребность в том. С другой стороны, отчуждение от собственности превратило работников в неких наемных работников у государства, совершенно бесправных. Они лишились элементарного права присваивать созданные блага! Но коль нет возможности получить то, что производишь, то зачем создавать эти блага? Эта простая житейская истина весьма успешно усвоена в нашем обществе. Перед ней оказались бессильны обильные призывы к сознательности и всевозможные кодексы. А когда нет заинтересованности и возможности трудиться в полную силу, когда работник беззащитен перед властью и ее диктатом, то ему остается только одно — просить, клянчить: жилплощадь, повышение зарплаты, технику... Люди лишились собственного мнения, возможности его выражать, отстаивать и реализовывать, страна же потеряла общество Граждан. Демократия и гласность превратились в формальные ритуалы.

Кто есть кто?

Однако, заметит кто-то из читателей, с началом перестройки полномочия трудовых коллективов расширились! Право, не стоит витать в облаках. Дана лишь некоторая свобода в использовании небольшой части дозволенных сверху доходов. Удлинился поводок, и только. А реакция? Предприятия, не чувствуя себя полноправными хозяевами, тут же оказались в плену сиюминутных интересов, пошли на максимальный рост доходов через завышение цен, снижение качества продукции, изменение структуры производства. О технической реконструкции, снижении затрат, разумном использовании доходов. повышении качества и авторитете фирмы болит голова лишь у настоящих собственников. Введение прогрессивного налога на прирост фонда заработной платы сделает свое дело, остудит иждивенческие вожделения. Что же дальше? Надо решать главное, принципиально менять статус трудовых коллективов и министерств! Их взаимоотношения должны быть равноправными. Что есть министерство? Оно — государственная организация по управлению вверенными ему обществом фондами (а не трудовыми коллективами) и размещению (а не определению) необходимой государству продукции — госзаказа. Не более. Регулирование хозяйственной деятельности предприятий — задача общеэкономических ведомств, но не министерств.

Вместе с тем трудовой коллектив госпредприятия вряд ли можно объявлять собственником госфондов. Они — общенародное достояние. Другое дело, что через договор с министерством трудовой коллектив вправе получить их в аренду.

(Иначе обстоит дело с рабочей силой. Ее собственником являются только члены трудового коллектива. Человек суверенен, свободен: никто не может, кроме него, распоряжаться его рабочей силой. Это его особая привилегия. Любое допущение обратного создает предпосылки для внеэкономического принуждения.)

А кому принадлежит собственность на продукцию госпредприятия? Обычно отвечают так: обществу. Почему? Коль средства производства принадлежат государству, то ему и должен принадлежать созданный продукт. Однако с этим никак нельзя согласиться. Чтобы продукт принадлежал владельцу средств производства, надо купить и рабочую силу. Таков расклад при капитализме. Между тем при социализме рабочая сила не является товаром, никому не продается — она не должна отчуждаться от человека. А раз так, то собственник средств производства (здесь общество в лице министерства) не может претендовать и на весь продукт, не имеет права только по своему усмотрению присваивать его.

Собственником продукта при социализме может быть лишь тот. кто его создает, то есть сами трудящиеся, владельцы рабочей силы. Другое дело, что у государства имеются основания рассчитывать на последующее присвоение определенной доли созданного продукта. Но у него, думается, нет объективного права односторонне решать, какова его доля, и определять ее по своему усмотрению. Данный вопрос государство и представляющее его министерство призваны решать совместно с трудовыми коллективами предприятий, как суверенные и равноправные партнеры, исходя из требований соответствующих экономических законов. И каждый из них должен иметь возможность оспорить мнение другого. Тогда и смысла никакого не будет трудовой коллектив подчинять министерству, а на последнее возлагать ответственность за работу предприятий. У каждого — свои, особые полномочия. свои функции. Никто из них не может принуждать другого. Их могут объединить лишь интересы и взаимный договор, четко определяющий права, обязанности и ответственность каждой стороны. Такой взгляд на статус трудового коллектива исключает административно-иерархический характер его взаимоотношений с министерством и позволит построить их на подлинно экономической основе.

Кстати, при этом принципиально меняется статус министерств и их функции. Они (там, где необходимы) станут государственными коммерческими организациями по размещению соответствующих заказов и распоряжению госфондами. Им уже не надо будет (да и они не смогут) управлять предприятиями так, как сегодня. Отпадет необходимость в планировании контрольных цифр, темпов и объемов, выдаче лимитов, установлении фондов... Министерство в основном будет интересовать размещение заказов и связанная с этим сдача в аренду госфондов. Трудовые коллективы, в свою очередь, будут искать выгодные госзаказы и приемлемую аренду фондов. Министерство, конечно, вправе предлагать предприятиям и другие услуги: консультации по НТП, прогноз развития производства и конъюнктуры рынка, по кооперации, снабжению, реализации, услуги по подготовке кадров, финансированию, посредничеству и т. п. Но уже за плату. Однако пользоваться ими или нет — право предприятий.

Суверенны ли республики?

Выпавших форм собственности в нашей истории было немало. И по сей день в их числе остаются республиканская и муниципальная (коммунальная). Такие пробелы невосполнимы: одну форму не заменишь другой. Если бы, скажем, республиканская собственность не попала бы в запретительный реестр, то удалось бы избежать многих деформаций в национальных отношениях; ведомства не подменят республиканские органы управления, во взаимоотношениях республик давно была бы преодолена эпоха патриархального обмена.

Наиболее принципиальные расхождения во взглядах на республиканскую собственность возникли вокруг вопроса о характере ее статуса. Он действительно узловой. Немалое число ученых и практиков склонно рассматривать данную форму собственности как разновидность общенародной. В таком случае значительная часть госпредприятий, находящаяся на территории той или иной республики, ее недра и природные ресурсы передаются в распоряжение и управление республиканским органам. А за центром сохраняется право определения общих принципов, основ пользования ими. Это, несомненно, шаг вперед по сравнению с тем, что было. Но важно учитывать не только, от чего уходим, но и к чему идем.

Честно говоря, при таком подходе трудно говорить о восстановлении республиканской собственности. Речь скорее идет о ее полуреабилитации, ибо республика наделяется фактически правами лишь полусобственника. При ограниченных правах собственника ограничиваются и его возможности. Кроме того, наш опыт показывает, что размывание границ собственности, распределение ее функций по разным субъектам в конечном счете оборачивается бесхозяйственностью. Зачем же повторять ошибки прошлого?

Да и с какой стати центру браться за решение пусть и общих, но вопросов республиканского уровня? Отсюда и подозрения, обиды, конфликты, давление. Зачем они нам и в без того напряженной атмосфере национальных отношений?

Как ни крути, а без полноценной собственности у республики не может быть полноценного суверенитета. Полусобственность означает на деле полусуверенитет.

До сих пор (неизвестно, на каком основании) утверждается: отделение республиканской собственности от общенародной ослабит взаимные связи республик, приведет к их изоляции. Ой ли? Сепаратистские настроения, кстати говоря, в основном порождены сомнительным стремлением Сталина держать все республики в поле действия одной собственности. Отождествление разделения собственности с неизбежным нарастанием обособления — результат административного восприятия действительности. На самом деле различные формы собственности не только не препятствуют интеграции, но стимулируют ее. Ларчик просто открывается: собственники быстрее осознают свои интересы, активнее стремятся к их реализации. И для этого есть только один путь — развитие рынка, связей, сотрудничества с партнерами. Став собственниками, республики быстро поймут, что они «обречены» на усиление интеграции в рамках Союза, разумеется, при сохранении своего суверенитета.

Думается, к республиканской собственности целесообразно относить лишь имущество, необходимое для решения общереспубликанских задач. Не более, но и не менее. К ней можно причислить предприятия транспорта, связи, энергетики, машиностроения, агропромышленного комплекса, непроизводственные фонды общереспубликанского характера. Словом, все то, что не относится к общегосударственной собственности, но и нельзя отдать в ведение местным Советам, кооперативам и «индивидуалам».

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.