За селом Куюс, среди темных, теснящих реку склонов открывается широкая поляна. С одной стороны к ней подступает моренная терраса, с другой — бурливая Катунь. Несколько тополей почти у самой воды, а повыше — походные палатки археологов. Долина реки богата памятниками почти всех археологических периодов, бытовали тут и индоиранские, и скифские племена...

Лет через десять над этой землей, возможно, будет водохранилище. Это — зона затопления.

— Вода поднимется вон до того утеса, — говорит Олег Ларин, заместитель начальника археологической экспедиции Горно-Алтайского института истории и языка.

— Ты уверен, что Катунская ГЭС будет? — спрашиваю Олега, напомнив ему о бурных дебатах, которые до последнего времени идут вокруг строительства этой станции.

— А куда нам без нее деться? Может быть, она и зло, но неизбежное, — отвечает Олег, — Не будет ГЭС строиться, не будет и средств на развитие области...

Проект Катунской ГЭС стал, пожалуй, первым проектом в системе Минэнерго, который подвергся столь широкому и открытому обсуждению ученых и общественности. Это обсуждение проходит порой с таким ожесточением, что его даже окрестили «битва при Катуни». До сих пор исход этой битвы окончательно не решен. И у сторонников, и у противников Катунского проекта достаточно сильные позиции.

В Московском университете мне удалось встретиться с членом Государственной экспертной комиссии Госплана и Госстроя РСФСР, рассматривавшей Катунский проект, профессором, доктором географических наук Борисом Сергеевичем Хоревым.

— До нас экспертизу осуществляло Сибирское отделение АН СССР. Уже тогда были высказаны серьезные замечания. Но отмеченные недостатки устранены не были. А они касаются чрезвычайно важных экологических проблем, таких, как содержание ртутив воде, состояние поймы верхней Оби...Отсутствует в проекте и количественная оценка ущерба, связанного с затоплением земель, колебаниями уровней водохранилищ, повышением антропогенной нагрузки на прилегающие территории. Кроме того, в таком уникальном регионе, как Горный Алтай, необходимо безотлагательно разработать схему развития и размещения его производительных сил, что и было рекомендовано еще первой экспертизой — СО АНСССР. Можно ли утверждать проект, не разработав сначала такую схему? Мы ведь, по сути, не знаем, сколько и зачем Горно-Алтайской автономной области нужно электроэнергии? Как, откуда экономически выгоднее получать эту энергию?

Хорев против строительства. Его доводы — несовершенство экологической стороны проекта и неопределенность положения ГЭС в общей энергосистеме.

Сторонники сооружения станции успокаивают, что экологические проблемы, связанные с Катунским каскадом, будут решены в процессе доработки. Можно ли полагаться на эти обещания, зная, с каким трудом и проволочками ведомства двигают дела, связанные с экологией?

Энергетики утверждают: энергия, которую планируют получать от Катуни, будет дешевой, и в этом одна из привлекательных сторон проекта. Но, как показывает экспертиза, тут не учтены все затраты на максимальную компенсацию ущерба природе, сельскому хозяйству, на природоохранные мероприятия... Проектировщики, например, никак не могут или не хотят (?!) понять, какой ущерб нанесут Катунская ГЭС и контррегулятор — Чемальская ГЭС — животным, обитающим в районах затопления. Там, по мнению главного инженера проекта, живут одни только мыши... Насколько верно такое представление о животном мире Катуни, пусть судят биологи. Мы же заметим, что, несмотря на экологические бедствия во многих районах страны, ущерб природе до сих пор считается в ведомствах и на предприятиях неизбежной платой за развитие промышленного производства, за технический прогресс. Порой (вот сюжет для научной фантастики!) закрадывается мысль, что производство наше существует не для нас с вами, а для каких-то инопланетян, которым дела нет до того, каким мы воздухом дышим, какую воду пьем.

Но дело, конечно, не в инопланетянах. Кто виноват, что в нашем лесу исчезают многие виды растений, что наши речки стали захламленными, безжизненными канавами? Да мы с вами! Дети видят варварское отношение взрослых к окружающей природе. Поломанное дерево, мусорная свалка на улицах, развороченная и брошенная земля давно стали для них привычным пейзажем. Экологическая неграмотность оборачивается экологической безнравственностью. (А как аукнется это через десятилетия — и не вообразить!) И в ее «зоне затопления» гибнут благие потуги — сберечь, сохранить, отстоять...

Был, говорят, такой обычай: ставить под новый мост, который проходит испытания, его автора. Пусть, дескать, он головой — в самом буквальном, изначальном смысле слова — отвечает за безопасность своего проекта. В нашем цивилизованном, гуманном обществе с его «коллективной ответственностью» мыслимо ли представить такое! Ведь целые ведомства, организации пропали бы в пыльных бурях, задохнулась в загазованном воздухе или унеслись бы вместе с оползнями, возникшими по их вине...

Вернемся, однако, на берега Катуни. Когда летом прошлого года я приехала в Горный Алтай, там уже знали, что проект ГЭС опять отклонен. Но одни, с кем я разговаривала в пединституте, облисполкоме, в Институте истории и языка, были уверены, что строительство гидростанции все равно неизбежно, другие неопределенно пожимали плечами: мол, поживем — увидим...

А вот что насторожило меня: сравнивая посылы и посулы московских проектировщиков с тем, что говорят в Горном Алтае, замечаешь существенные расхождения. К примеру, председатель облисполкома Чаптынов, выступая на страницах местной газеты, убеждает, что энергия Катунской ГЭС необходима в первую очередь сельскому хозяйству области, чабанам; а в Москве главный инженер проекта уверен — никто к стоянкам этих самых чабанов энергию Катунской ГЭС не потянет, так же, как и к разбросанным на больших расстояниях малонаселенным поселкам. В Москве утверждают: Катунская ГЭС предназначена не столько для Горно-Алтайской автономной области, сколько для всего Алтайского края с подключением ее к ОЭС Сибири (сама же Горно-Алтайская область для нужд своего развития смогла бы найти другие источники электроэнергии), а в Горном Алтае видят в энергии будущей станции главный источник экономического и социального благополучия автономной области.

В том диапазоне средств, которыми нынче обладает облсовет народных депутатов, Катунская ГЭС, может быть, действительно единственная возможность «поправить дела» области. Но диапазон этот пока что явно убог...

Кабинет в облисполкоме солидный, сверкает полировкой столов. За огромными окнами в прозрачном летнем воздухе яркая зелень алтайского предгорья.

— Да, жить здесь хорошо, — соглашается зампред Владимир Александрович Каржавин и добавляет: — Только вот благ для населения маловато... В какой гостинице вы остановились?

— В «Горном Алтае». — И, предугадывая его следующее замечание, сообщаю: — Горячая вода по два часа три раза в неделю.

— Видите! — восклицает Владимир Александрович. — И все из-за того, что не хватает электроэнергии. А ее-то и даст нам Катунская ГЭС. А возьмите котельные. Сущее наказание! Их у нас около ста. Коптят немилосердно. Будет ГЭС, перейдем на электроотопление...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.