Смотреть людям в глаза

Колосков присел на каменный столбик и, сняв кепку, поерошил свои беспорядочно кучерявящиеся волосы.

- А что же вы не остались на стройке по вольному найму? - осторожно поинтересовалась продавщица. - Поскольку специальность заимел подходящую...

Колосков ответил уклончиво:

- Заработать, дорогая Линочка, везде можно; кипел бы под кепкой самоварчик, а по бокам не пустые рукава болтались. Мамашу охота повидать; в Рязанской области она проживает: Анна Федоровна Колоскова, город Сапожок... Чему радуетесь?

- Видно, не только люди, а и города, бывает, по - чудному зовутся, - сказала продавщица. - Сапожок!

Недавно заасфальтированный спуск к пристаням и парому казался странным рядом со старенькими домиками и домишками, большинство которых укрывалось в зелени тенистых садов. Еще в дальние времена на этом пологом берегу реки привольно раскинулось село Приречье. А с тех пор, когда поблизости был разведан богатый нефтеносный район, село буквально за несколько лет превратилось в суматошливый городок. А так как районное управление Нефтестроя, все учреждения и магазины разместились в больших домах новой части города, примыкающей к недавно проложенной ветке железной дороги, большинство старожилов оказались жителями приреченской слободы.

Решив искупаться, Аркадий Колосков по совету Лины Распоповой направился к реке не по центральному спуску, а по узенькой тенистой улочке со странным названием «Фалалеева протока», петлявшей между палисадниками и заборами. Здесь застойный воздух, словно чай крепкой заварки, был густо насыщен разнопахучими испарениями разомлевшей земли. Над цветущими садами и огородами со стремительным посвистыванием носились стрижи, в траве неумолчно цвиркали кузнечики.

Аркадия не на шутку томила жажда, и он свернул в открытую калитку палисадника, где под сенью двух раскидистых вязов затаился крытый черепицей домишко в два оконца с пристроенным сбоку фонариком, служившим и крыльцом и верандой.

- Хозяюшка! - просительно окликнул Колосков, приблизившись к раскрытому окну с занавеской, расшитой причудливыми цветами. На оклик никто не отозвался.

- Эй, люди добрые! Есть там кто живой или нет? - снова, уже громче, позвал Аркадий и осторожно отвернул занавеску.

Первое, на что он обратил внимание, был огромный, видимо, чрезвычайно балованный кот, привольно разлегшийся посредине небольшого круглого столика, стоявшего у самого окна. Рядом с котом лежала дамская лакированная сумочка. Сумочка была полураскрыта.

Кот лениво повернул голову и, увидев Аркадия, зажмурил глаза, всем своим видом выказывая желание, чтобы незнакомый молодой человек поласкал его.

Но Колосков смотрел не на кота. И вообще он ничего не видел, кроме большой пачки денег, по всей видимости, наспех засунутой в сумочку. Как это ни странно, первое, что испытал Аркадий, увидав чужие деньги, было давно позабытое им чувство страха.

Странно, Колосков ведь не совершил ничего предосудительного: просто подошел к окну попросить воды или кваску. Так почему же вдруг настороженно подобралось все его тело, дрогнула придерживавшая занавеску рука, а голос зазвучал, словно Аркадий простудил горло?

- Эй, граждане, налиться бы мне!... Да что вы там, оглохли, что ли?

И снова никто не отозвался на голос Аркадия Колоскова - голос, в котором прозвучали и злость, и тревога, и мольба.

Аркадий опустил занавеску, пытливо огляделся. И если бы продавщица воды, с которой он разговаривал несколько минут назад, сейчас увидела его лицо с жестко сомкнувшимися губами, его глаза, темные и яркие, сейчас полускрывшиеся в зорком прищуре, она не сразу узнала бы в Колоскове того шутливого и доверчивого на вид парня, с которым она только что говорила.

Трудно сказать, кем и когда высказано мнение, что какая - то неудержимая сила иногда влечет преступника на место преступления. Еще труднее обосновать это психологически, да и просто логически.

И если бы кто - нибудь спросил Аркадия Колоскова, почему вечером, сойдя с парома, он направился в город по той же улочке, где днем совершил кражу, Аркадий не сумел бы этого объяснить.

Правда, бояться ему было нечего: ни свидетелей, ни улик. Деньги, как говорят, «запаха не имеют», а сумочку Аркадий запрятал на противоположном берегу реки в дупло приметной, расщепленной молнией сосны.