Французские моряки почти силой втащили ребят в бар. Наполнив доверху объемистые бокалы смесью разных вин, все они так рявкнули «Vive la Moskou! Vive la bolchevie!», что хозяин бара выбежал на улицу посмотреть, нет ли где близко черных рубашек. Ребятам ничего не оставалось, как, наполнив баканы, еще раз крикнуть нечто, отчего хозяин, где стоил, там и сел, а французские моряки расцеловали краснофлотцев, обещая что - то с кем - то сделать.

Горькая смесь подействовала на Ибрагима так, что одна нога ему казалась короче другой. Корнеев сдвинул бескозырку на затылок и, дымя сигареткой, сквозь зубы напевал.

Надуялов потянул себя за горбатый нос.

- Барахло - а не песня. Враки все. Кто писал, видел Марсель на детском глобусе.

Корнеев выбросил сигаретку, выдохнул из себя дым и, глубоко опустив руки в карманы, сказал:

- Я не про то, кто что видел. Слова в песне: «Никто не мог отвести глаз от дамы». Сидели, понимаешь, и не могли отвести глаз. А она...

- Она, наверное, была - да? Красивая, как кронштадтская Дуняша царь - баба?

Корнеев посмотрел сбоку а Ибрагима и раздраженно ответил:

- Настоящая фамилия тебе, наверное, Надувалов. Что ты финтишь, ведь знаешь, о чем говорю? Натерпишься вот в плавании, наработаешься. На корабле, сам знаешь, все твердое... да и не научились мы еще корабль превратить в образцовое общежитие. Мат не изжит, о дивчинах часто говорим плохо. Почему мы о них так плохо говорим, Надуялов? А на берегу вот увидишь их, да улыбнется если какая - знаешь, прямо побежал бы за ней, не смейся, черт. По руке, по щеке погладил бы. Смейся, мне и самому смешно.

Надуялов поднял от удивления изогнутые брови. Ворочая раскосыми своими глазами, он беззвучно смеялся.

- Нельзя тебя на берег пускать - да? В Неаполе много женщин улыбаются. Так и будешь бегать за ними до вечера - да? Ты не бегай лучше. Лучше не бегай, женись - да? Ты много говорил, пойдем я угощу тебя лимонадом.

Когда приятели заходили в бар, откуда - то сверху раздался смех и звонкие голоса. Краснофлотцы взглянули друг на друга и, поймав себя на одинаковых мыслях, виновато улыбнулись. Корнеев, не глядя на Надувалова, тихонько проронил:

- Зайдем, что ли, Ибрагим... на минутку.

Надуялов оборвал улыбку и недовольно покачал головой.

- Ты не можешь отвести никак от них глаз? Или побежишь за ними и погладишь по руке и по щеке - да?

- Ты чудак, Надуялов. Я помню, что доктор говорил об этих... Мы же... на минутку.

Двор, куда вошли краснофлотцы, был полон солнца. На поручнях лестницы в ящиках буйно цвели яркие цветы. На качалках полулежали женщины. В ярких костюмах, усталые, бледные - они лениво следили за краснофлотцами глазами тяжело больных.

Корнееву все они показались красивыми, но не той хорошей красотой, от которой смеяться хочется. Красота этих вызывала в нем какую - то подсознательную вражду, заставляла насторожиться, но в то же время влекла к себе.

Краснофлотцы вошли в зал. Тяжелые пурпуровые занавески заглушали звуки. По стенам стояли бархатные диваны, бархатные столики с грудой фруктов и шоколада. При входе искусно задрапированная виднелась касса.

На диванах сидели женщины. Опять они показались Корнееву красавицами, все до одной.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.