Так что, если вернуться к вашему замечанию, нельзя считать неудачниками тех, кто шел искать в неудачном направлении. Авиация в своем развитии должна была пройти и через «авиапоезда», и «авианосцы», и самые невероятные конструктивные решения, чтобы выбрать для жизни самые рациональные из них.

Вспоминая те давние коктебельские времена, Олег Константинович неожиданно для меня признался:

– У меня есть скверная привычка: я не могу говорить людям «ты». Даже ровесникам, даже друзьям. Не мог этого даже в юности. Всё: «вы» и «вы». А в Коктебеле тем более: считал себя таким маленьким и беспомощным, а всех остальных такими талантливыми и знающими, что сказать «ты», допустим, Королеву или Яковлеву у меня язык не поворачивался. Но это только внешняя форма взаимоотношений. Внутренне мы, конечно же, были все друзьями. И то, что когда-то в молодости мы прошли через Коктебель, осталось на всю жизнь не просто воспоминанием, а – как бы это правильно выразиться – частицей нашей общей биографии, общим делом, которое нас сближало и в будущем.

– А лично для себя вы многое вынесли из тех слетов планеристов?

– Коктебель дал мне настрой на всю жизнь, я пронес его через все следующие десятилетия.

– Настрой. В чем он выражался конкретно?

– В желании творчества, в умении работать коллективом. Он был хорошей школой самостоятельного труда. К тому времени, когда я окончил институт, на моем счету было шесть планеров.

– Вы завидуете молодым? – спросил я. – В чем?

– Да, – ответил он сразу, как нечто хорошо и давно обдуманное. – У молодых вся жизнь впереди. Многое еще могут успеть. Завидую знаниям. Сейчас молодой специалист – конечно, если он хорошо учился в вузе – знает несравненно больше, чем мы в его возрасте. Я учился в основном уже после окончания института.

– А если говорить не о знаниях, о чертах характера?

– Мне кажется, что в мое время было больше увлеченных, одержимых каким-то творческим азартом. Есть, разумеется, и теперь такие, и мы у себя их стараемся беречь, привлекать к интересной работе. Ищем их среди выпускников вузов, которые пришли к нам по распределению. Грамотные инженеры, но для многих создание самолетов – служба. Пытаемся увлечь творчеством... Если удается – получаются хорошие специалисты, если наше дело их так и не заинтересовало – они откалываются от нас, как сухие сучки.

Разговор о техническом творчестве молодежи двадцатых годов не мог не перекинуться на наше время. Антонов, несмотря на занятость по основной и общественной работе, оказался хорошо осведомленным и в этой области. Естественно, его больше всего интересует авиаконструирование.

– Сейчас у нас в стране строят самолеты около пятисот конструкторов-любителей. Со многими я поддерживаю переписку, к некоторым езжу в гости посмотреть, как идут дела. Должен сказать, что это замечательные люди. Преданные своему увлечению и очень талантливые. Я стараюсь помогать им, чем только могу. Вчера, например, отослал в Горький одному местному конструктору прибор «Пионер» – указатель поворота. В «большой» авиации он давно уже вышел из употребления, а для самоделок сгодится.

К сожалению, у нас плохо организовано это дело. Самодеятельным авиаконструкторам чинят только помехи, помощи же они практически ни от кого не получают. Не как мы в свое время. Беда состоит в том, что у нас не выработаны четкие правила, кто имеет право строить самолеты, кто на них может летать, где, как, на какой высоте. Все это необходимо легализовать, четко определить, чтобы любители имели возможность для творчества, но, с другой стороны, «любительство» не должно представлять опасности для пассажирской и транспортной авиации. Чтобы «самоделки» не сталкивались в небе друг с другом, не угрожали жителям окрестных городов и сел...

Дело это нужное, потому что любительская авиация растит талантливые, ищущие кадры для «большой» промышленности и летчиков. Необходимо организовать помощь авиаконструкторам-любителям в масштабах всей страны. Я думаю, это полезное дело по плечу комсомолу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.