Оля положила руку на колено соседа и запела растроганным голосом про кого - то, кто ушел и никогда не вернется и про сердце, которое разорвется.

Рулевые ехали молча, прямые и усталые. Не унимался только Адам. Возбуждение речи не могло в нем утихнуть, а, Главное, ему предстояло ехать на краевой слет стариков, потому что ту да были позваны и бригадиры пятидесяти лучших бригад края.

Но и его утихомирило резиновое подрагивание машины... Сосед подался ко мне, я не видел в темноте его лица, и сказал:

- Миллион га! А ведь это, черт возьми, много!

В следующий раз я встретился с Адамом уже через два месяца. Его бригада пахала зябь. Над голыми, как вылинявший верблюд, степями холодеющий ветер растягивал облака и трепал корневища вывороченных сорняков.

Адам был белый и бритый. Он только что приехал со слета. Он рассказывал, как сидел в президиуме рядом со Штейнгартом, а потом вы - шел на трибуну и говорил пять минут о том, как помогал бригаде политотдел. Но на самою бригаду минут не хватило. Президиум дал ему еще пять.

Его катали в танке, и он хотел стать танкистом. Его подняли на аэроплане. Это было страшно. Спасибо, катали низко... Если бы подняли выше, он бы выскочил от ужаса.

Он вынул из кармана замерочную линейку, стальную, с делениями. Все, слушавшие рассказ, стали сгибать и разгибать ее зигзаг. На линейке была надпись: «От рабочих Сельмаша делегатам слета».

- А еще, - сказал Адам, - подарили мне кисет для табаку.

Над нашими головами щелкнул флаг, развернув на момент белые буквы «Аполл» и орнамент под ними.

- Стань здесь, - сказал мне Адам. - Погоди минутку.

Он взобрался по стене вагончика, развернул знамя во всю ширину похвальных надписей и поднял руку: он стоял над всею степью, впечатанный в серое небо.

- А теперь снимай на фотографию, какие мы краснознаменные и какая есть наша работа!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.