Тем временем я оделся, потом сунул руку в карман влайковца и вынул оттуда серебряный портсигар, который мне подарил один пан за то, что я привёл к нему заблудившегося пуделя.

- Уж очень вы быстры на руку! - сказал я строго. - Идёмте-ка лучше займёмся сотрудничеством с немцами. Фюрер объявил войну России, положение напряжённое, я не удивляюсь, что послали за мной.

Берлинский Бретшнейдер нервничает

И вот мы пошли. Типа из «Влайки» звали Пулкрабек, он был вышибалой в весьма почтенном заведении «Под синим солнцем». Там он однажды выручил некоего Рыса из «Влайки», которому немецкие власти поручили «оберегать чешский народ от яда, какого, я запамятовал. Для расходов на противоядие этот Рыс получил изрядный куш и страшно нализался в «Синем солнце». Сперва он спьяна твердил, что он Белая дева, а потом начал изменнические речи о том, что ему-де наплевать на немецкие гроши, он мог получить хорошее место в кафешантане Клудского и к немцам пошёл служить из чистого идеализма. Наконец, он уходился до того, что назвал своё настоящее имя и начал голосить, что в него вселился дух Адольфа Гитлера. Тут его жизни сразу возникла угроза, потому что один паи средних лет закричал: «Дайте по зубам хотя бы духу!...» Вмиг началась потасовка. Рассудительные гости говорили, что тут, верно, ошибка, ибо -нет никаких сведений о том, чтобы в фюрере Адольфа Гитлере был какой-нибудь дух. Скорее, наоборот: как утверждал один из присутствующих, старенький учитель истории, дух Адольфа Гитлера, согласно новейшим исследованиям, исчез ещё в ранней юности. Кто-то швырнул в Рыса бутылкой. В этот, как говорится, трагический момент прибежал Пулкрабек и решительно заявил:

- Гость есть гость, я никого не позволю обижать. В пьяном виде каждый имеет право объявить себя хотя бы Джеком Потрошителем.

Он взял Рыса на руки, вынес его в уборную и запер на ключ, спасши таким образом от жестокого преследования. Вспомнил он о Рысе только на другой день, когда служанка пошла в уборную и вообразила, что там кто-то повесился. Рыс уже протрезвился, дал Пулкрабеку руку и сказал, что он и вправду тот самый Рыс из «Влайки» и что он вознаградит Пулкрабека по заслугам. Пулкрабек страшно перепугался, упал на колени и слёзно просил Рыса никому не рассказывать, что он, Пулкрабек, спас ему жизнь, потому что это может испортить репутацию заведения. Но Рыс мрачно усмехнулся - так усмехаются герои исторических романов - и неумолимо сказал:

- Не-ет, приятель, теперь ты наш! Теперь тебе сам чорт не поможет!

Всё это мне Пулкрабек рассказал по дороге. Шёл он, сильно хромая, я признался, что агитировать за сотрудничество с немцами - тяжёлый труд: вчера, когда он раздавал листовки, кто-то съездил ему палкой по ноге.

Чтобы утешить его, я рассказал ему о Дртине, который за убийство был присуждён к смерти. Накануне казни он заказал себе последний ужин и отравился ливерной колбасой, так что его вместо виселицы отвезли в больницу. Все уже думали, что он умер как честный человек, но доктора его выходили. Один врач от него три дня не отходил. А когда Дртина поправился, его честь честью повесили. Так что от судьбы не уйдёшь.

Пулкрабек побледнел и спрашивает, не имею ли я его в виду. Но я его успокоил, сказав, что говорю не только о влайковцах, а вообще.

Так, в приятном разговоре, мы подошли к трактиру «У чаши». Там сидел некий тип весь в чёрном, на пиджаке череп и кости, а вид такой мрачный, как у разбойников на старинных картинах. Я подхожу к нему, похлопываю его по плечу и спрашиваю учтиво:

- Пан из Праги? Моё почтеньице!

Он на меня оскалился, как собака мясника, и гаркнул: - Васе?

Я погладил его по голове, чтобы он не думал, что я хочу его обидеть, и повторяю:

- Герр пихт фон Праг?

Он пробурчал что-то, из чего я понял, что он из Берлина.

- А, - говорю я, - Берлин? То-то я сразу вас заприметил. У нас в Праге гробовщики не носят такой формы. Ваша милость, наверное, служит в похоронном бюро в Берлине? Недурно вас одевают. Хорош материальчик! А что за галуны! И сапоги, наверное, на заказ, - ощупал я его всего и говорю: - Это не то, что наши пражские гробовщики, сразу виден прогресс в похоронном деле. Я понимаю, ваша милость приехала, чтобы наладить чешско-немецкое сотрудничество в похоронном деле. Из-за войны вам не управиться самим. Но это хорошо, зато совершенствуется ремесла. Мой знакомый гробовщик Гавлик всегда говаривал: «Когда все дохнут, мы процветаем». Ежели вам, ваша милость, понадобится плакальщик для похоронной процессии, безо всяких церемоний обращайтесь ко мне. Мне стоит только вспомнить покойного императора Франца-Иосифа и моих погибших собачек - и я так зарыдаю, что прохожие будут оглядываться...

Пан в чёрном, видно, понял меня плохо, потому что сперва схватился за голову, а потом за ножку стула и начал с этим стулом гоняться за мной. При этом он рычал: «Марш хинаус!» - и выкрикивал ещё какие-то дикие слова, а на губах у него появилась пена...

На счастье, ему у дверей подставили ножку, и я невредимым выбрался из трактира.

На улице меня ждал насмерть перепуганный Пулкрабек. Я просил его не огорчаться, что первая попытка чешско-немецкого сотрудничества была неудачной. В таком деле надо быть настойчивым, как коммивояжёр, продающий пылесосы. Первые шаги всегда трудны.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.