У вашей жены вырвали сумочку. С деньгами. Вроде и не так много — сто рублей. Но все равно чувствительно. А еще в сумочке была ее любимая помада (которой сейчас не купить), ключи от квартиры (пришлось ломать замок, покупать и вставлять новый), единственная фотография погибшего на фронте деда (шла в ателье, чтобы ее переснять), записная книжка (вы остались без адресов и телефонов всех знакомых), паспорт и пропуск на завод (то-то жена побегала, получая новые). Да и сумку жалко — как-никак натуральная кожа — сорок рублей.

Как это произошло? Очень просто. Подошел молодой человек ростом выше женщины на голову, выхватил из ее руки сумочку, быстро завернул за угол и был таков.

В законах вы не очень разбираетесь, но нутром понимаете, что это грабеж. Идете и заявляете в милицию. Удивительно, но ваше понимание совпало с мнением дежурного офицера. Он сказал: «Открытое похищение личного имущества граждан (грабеж) наказывается лишением свободы на срок до трех лет или исправительными работами на срок от одного года до двух лет». Мало того, что ваше заявление приняли, — по нему сразу же выехала дежурная группа, которая по горячим следам обнаружила похитителя. Он мирно спал на скамейке возле пивбара. Деньги были частично пропиты, сумка с содержимым выброшена.

Не знаю, как вы себя вели: топали ногами и кричали, что этому негодяю место в тюрьме, или дрожащим голосом просили разобраться, но то, что вы потребовали привлечь грабителя к уголовной ответственности, — документально подтвержденный вашим заявлением факт.

Через день следователь ознакомил вашу жену с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с тем, что похититель — гражданин Н. пятнадцати с половиной лет — еще не достиг возраста, с коего возможно привлечение к уголовной ответственности. Грабитель и — не преступник? Не укладывается в голове. Но открываем статью 13 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и видим, что следователь прав. Уголовная ответственность за «простой» грабеж, то есть грабеж без отягчающих обстоятельств (группа, значительный ущерб потерпевшему и т.д.), наступает лишь с 16 лет.

Но почему? Неужели бабушка, воспитывавшая внука, не говорила ему о библейской заповеди «не укради»? Неужели он не уяснил ее в детском саду, в школе, будучи октябренком, пионером, а может быть, и комсомольцем? Неужели за пятнадцать с половиной лет его жизненный опыт не подсказывал недопустимость этого? Неужели акселерация не коснулась сознания и волевой сферы людей? Неужели сегодняшний юноша 14 — 15 лет глупее своего сверстника — подростка 1959, 1968, 1978 или даже 1988 года? А ведь тот подросток в соответствии с ранее действовавшими Основами уголовного законодательства 1958 года отвечал перед согражданами и законом за грабеж с 14 лет.

Может быть, он и не глупее, но, как правило, сильнее, и вы, наверное, не очень удивитесь, когда после возвращения из милиции уже знакомый вам пьяный отрок подкараулит вас за углом и заставит вспомнить давние занятия легкой атлетикой... В руках у «глупого мальчика» был изрядной величины самодельный ножик, каким в деревне колют свиней. Из глотки преследователя вырывались далеко не самые ласковые слова. Отсутствие тренировки сказалось. Взбежав по лестнице и судорожно открывая дверь своей квартиры, вы ощутили треск распарываемого на спине любимого финского пиджака и горячий холод крепкой рессорной стали.

У вас хорошее сердце? Наверное, только это помогло вытерпеть все издевательства и унижения, которым подверг вас пьяный хулиган. Вас заставили произнести, что ябедничать нехорошо и что в милицию по своей воле вы никогда больше не пойдете. Вы действительно туда не пойдете, потому что уже знаете: «мальчик» — не хулиган, а шалун. Так сказано в уже упомянутой статье 13 Основ уголовного законодательства.

Неужели это и есть перестройка?

Успокойтесь, товарищи. Описанные события могут безнаказанно произойти лишь в том случае, если без изменений будут приняты Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, проект которых опубликован в центральных газетах 17 декабря 1988 года. Да, пока это проект.

Сторонники повышения возрастного порога уголовной ответственности — авторы проекта — выступают в печати под флагом гуманизации уголовного законодательства. Но гуманизация не может быть односторонней. Если гуманизм своей нежной и жалеющей стороной поворачивается только к преступнику, то он поворачивается спиной к обществу. Гуманно ли это по отношению к вам, к вашей жене, матери, сестре, дочери, по отношению к миллионам сограждан?

Второе соображение, высказываемое авторами проекта Основ и разделяемое тысячами родительских сердец, звучит, как вопрос: «Целесообразно ли несовершеннолетних сажать в тюрьму (воспитательно-трудовую колонию)?». В прессе «на ура» теперь идет ответ: «Нет, нецелесообразно».

Позвольте, но нельзя же только потому объявить злостное хулиганство и грабеж не преступными, коли их совершил несовершеннолетний, в возрасте от 14 до 16 лет. Логично ли объявлять гильотину лучшим средством от головной боли и перхоти? Следует ли споры о целесообразности того или иного наказания для конкретной категории правонарушителей решать, искусственно объявляя общественно опасные действия, посягающие на общественный порядок, личность, права и свободы граждан, не преступными? На мой взгляд, это проявление философии тех времен, когда никто даже не заикался о познавательной функции права, а оно считалось беспрекословным слугой политики. В народе, естественно, укреплялось понимание закона как дышла, которое как повернул, туда и вышло...

Право должно отражать не просто волю законодателя, а объективную общественную реальность. Такой объективной реальностью является противоправность, явная общественная опасность грабежей и злостного хулиганства, направленность этих посягательств на социалистический правопорядок и такие его ценности, как неприкосновенность личности, ее права и свободы. Акселерация физического развития несовершеннолетних — демографическая предпосылка общественной опасности этих преступлений. Будем ли мы в законодательстве использовать сведения психологии, медицины, других отраслей знания? Возрастная психология говорит об определенных особенностях психического развития 14 — 16-летних. Но она же говорит как о типичном, что в этом возрасте сознается и предвидится общественно опасный характер таких действий,. как открытое похищение имущества или хулиганство с применением ножа. Если же такого осознания и предвидения нет, то это патология, носящая, скорее, медицинский характер. Понятно, что такие люди должны подвергаться не уголовному наказанию, а лечению. В то же время вменяемые правонарушители вполне могут нести за свои действия уголовную ответственность и наказание. Другое дело, что меры уголовного и уголовно-процессуального принуждения должны учитывать возрастные особенности.

Наконец, третье соображение, обычно скрываемое, но фактически учитываемое сторонниками повышения возраста уголовной ответственности. Это соображение статистической благости, или бумажного сокращения преступности. Но изменится ли что-то для потерпевших, если двадцати — тридцати из каждой сотни ограбленных скажут, что и не ограбили, а над ними «пошутили дети»?

Давайте не будем страусами, закрывающими глаза на преступность несовершеннолетних. Давайте искать реальные средства борьбы с ней, не уповая лишь на уголовно-правовые способы. Но давайте и называть белое белым, черное — черным, преступление — преступлением, а не шалостью.

Вот почему я предлагаю принять статью 13 обсуждаемого проекта Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик с учетом высказанных замечаний.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.