Игорь Ларионов

Приехали как-то в Воскресенск. Смотрю: появился в «Химике» неплохой мальчик — худенький такой, чтоб не сказать грациозный, симпатичный, с мягкими чертами лица; вроде и техничный, и мобильный, и соображает быстро. Почему же я обратил на него внимание? Уж очень внешность нетипичная. Повстречай я его где-нибудь на улице или в компании — ни за что бы не догадался о его причастности к хоккею. За кого бы его принял? Музыкант, художник.

Суть даже не в том, что казался Игорь хрупким. Глядя на него, любому становилось ясно — перед ним интеллигентный человек. Такой интеллигентный, что уж к хоккею отношение... не должен иметь!

Не подумайте, что на ледовую коробку этакие мужланы выходят. Отнюдь. Есть у нас свое деление игроков в зависимости от хоккейных манер, интересов и привычек, жизненных запросов. Пожалуй, сегодня могу сказать, что Ларионов является подлинным представителем интеллигентного хоккея. Он находится как бы на противоположном полюсе по отношению к тем, кто полагается на силу мышц и безоглядный таран, а все интересы замкнуты овалом ледовой коробки.

А вначале и я оказался под гипнозом невзрачности его хоккейной «фактуры». Пригласили Игоря в ЦСКА. Как потом выяснилось, далеко не сразу, тщательно взвешивая все «за» и «против», решился молодой парень переступить порог лучшего клуба страны.

Ездил из Воскресенска на тренировки. Ранехонько, без опозданий явится, все занятия в течение дня отработает, а вечером садится на электричку и два часа кемарит, «восстанавливается». Кстати, и в этом важном вопросе, на который взрослые, а тем более молодые игроки зачастую внимания серьезного не обращают, Игорь стоял особняком. Вот закончилась тренировка, ребята быстро забегают в душ, переодеваются и разбегаются кто куда, используя каждую минуту свободного времени. А Игорь спокойно, ничуть не смущаясь, достает целлофановый пакетик, раскладывает морковь, зелень, яблоки, апельсины. Пожует чуть-чуть и на выход, а другие ухнут залпом стакан газировки и вперед: сил-то невпроворот. И хотя Игорь не жаловался на их недостаток, был бодр и неутомим в игре, относился к ней, а значит, и к себе, весьма серьезно, основательно, профессионально. И, разумеется, сохраняет такой подход и по сей день.

Кругом удивлялись, иногда не без ехидцы посмеивались по поводу чудачеств новобранца. А тот, не поддаваясь, однако, стадности, имея свою голову на плечах, пусть и не могучих, не сторонился ребят, а, напротив, легко и охотно находил общий язык с любым, располагая к себе и именитых старожилов команды, и сверстников, являвшихся в какой-то степени ему конкурентами. В игре, в час досуга, на сборах — везде он оказывался на удивление кстати. Интеллектуал, к которому инстинктивно тянулись армейцы. Почувствовали, что этот парень действительно на своем месте. И вообще не понятно, как же мы раньше не понимали цену ему: играет на радость партнерам, команде на пользу, в быту приятен, ну не к чему придраться.

Но это я немного перескочил вперед по времени.

После чемпионата мира-81 Тихонов попросил Владимира Петрова остаться еще на годик, помочь молодых подтянуть. Не знаю, что было тому причиной, только Петров отказался и ушел из команды. И осталась она без единого по-настоящему сыгранного, спаянного, зарекомендовавшего себя звена. А скоро, очень скоро, уже в сентябре — Кубок Канады. Незавидная ситуация!

В команде, правда, появились два «края», таких два форварда, которых оставалось связать классным разыгрывающим. И можно было считать, что ударная тройка готова. Да где же взять этого разводящего? Где?

Было известно, что в молодежной сборной Ларионов играл вместе с Володей Крутовым, и связка эта смотрелась хорошо. Но тут буквально за считанные летние недели предстояло совершить скачок до уровня национальной команды. Был момент, когда заколебалась чаша весов, определявших судьбу воскресенца и, как теперь понятно, судьбу всего нашего звена. Почти уверен, что Игорек полетел за океан благодаря быстрому и какому-то ненавязчивому врастанию в новый коллектив. И Крутое с Макаровым, и мы с Касатоновым, да все, собственно, ребята были за него. На голосование этот вопрос не ставился, но и пройти мимо единодушного расположения к новобранцу тоже нельзя было.

В Канаду мы отправились все вместе. Каждый втайне надеялся, что получится у нас игра. Но вслух говорили о чем угодно, только не об этом — самом главном.

Начался турнир. Играем против чехов, против шведов. Своим звеном играем. Пятеркой! Удивительно, но факт: звено заиграло сразу. Пятерка заиграла на «пятерку», заметно усложнив себе жизнь. Для всех, следящих за хоккеем, мы как бы определили там, в Канаде, точку отсчета, ту шкалу, по которой нас будут отныне оценивать. И стоило нам потом хотя бы чуть-чуть, хотя бы временно по объективным причинам снизить нашу мощь, как это единодушно относили к событиям, из ряда вон выходящим.

Лично я почувствовал, что держу журавля в руках — состою в звене. Что бы я ни предпринимал на площадке, ничто не оказывалось напрасным. Это — самое важное! Представьте, что в деле, которым занимаетесь, каждый ваш шаг, каждое усилие идут на пользу общему делу. Вы же наверняка будете гореть в работе, а не тоскливо «отбывать номер», вы словно крылья обретете. Так именно и сложилось в нашем звене. Звене, которое отныне называлось кратко — ларионовское.

Наш разводящий доказал, что и в нынешнем сверхжестком и сверхбыстром хоккее есть нечто такое, что ценней могучих бицепсов и эффектных торсов, ценней ярости в столкновении и сумасшедшей скорости... Что? Ясная голова. Игорь все видит и все понимает. И к партнерам расположен по-доброму, стараясь помочь каждому именно тем, что и требуется в данный момент. И так себя держит, будто нарочно умалчивает о себе. Если Макаров может не отпасовать в какой-то ситуации из-за того, что хочет сам забить; если Крутое может не передать шайбу, тебя не заметив, то Ларионов и увидит, и отдаст.

Приятно играть с ним! Он человек, который получает удовольствие от того, что помогает другим отличиться, выделиться, сорвать аплодисменты. Ведь как ни крути, а гол, взятие ворот — венец наших усилий, именно этого ждут зрители. И только истинные знатоки по достоинству оценивают игру Ларионова.

Я ему частенько твержу: «Игорек, бросай по воротам. Бросай. Ты должен много забивать!» А он кивнет, чуть перестроится без ущерба для звена, начнет забивать, потом, глядишь, снова полностью окунулся в свои малозаметные хлопоты о нас четверых.

Приятно с ним играть. А когда его нет рядом, как-то и не по себе. Уверен, не только мне, но и Крутову с Макаровым, и Касатонову. Незаменимых нет, однако плохо представляю себе без Игоря Ларионова ЦСКА и нашу сборную.

...Итак, в сентябре 1981-го родилось наше звено. Родилось и сразу оказалось на виду. Не скрою, здорово, когда тебе и твоим партнерам по двадцать с небольшим и вас заряжают высокой целью: «В столь раннем возрасте не бывало в нашей сборной ударного звена, и, стало быть, вы должны, должны, должны»...

Любой тренер мечтает создать ударное звено. Мечтал и Тихонов. И после немалых усилий, поисков и ошибок нашел, что хотел. И как бы кто ни относился к Виктору Васильевичу, данный факт нужно занести ему в актив. Это — вне сомнений.

Раньше у нас как бывало в команде? Получим увольнительную, на полдня, на день, о большем и не мечтаем, но не разлетаемся кто куда. Само собой получалось, что оказывались снова вместе. Или в компании общих друзей, или друг у друга в гостях, или в театре, или еще где-нибудь. Всячески старались отвлечься, переключиться на обычные житейские проблемы. Шутили, смеялись или, напротив, обсуждали серьезные вопросы. О хоккее — ни полслова. Запретная тема. Да и хватит, и так сыты им по горло. А потом все равно мысленно возвращаемся на лед и выплескиваем наболевшее без утайки. И не понимая, с чего закрутилось, кто начал, злимся на самих себя, уже не в состоянии остановиться, пока не докопаемся до истины. А когда это произойдет, никто не знает...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.