Обжегшись на одном типе людей, которые ей не по плечу, или на одном типе поведения, которое не ведет к цели, душа начинает неосознанно опасаться этого типа людей или этого типа поведения. В подсознании идет бурное расшатывание любовных компасов, идеалов, ориентиров, сотрясаются и трещат невидимые устои поведения — идет безотчетный пересмотр всего, что привело к краху.

Выходу из этой невидимой ломки резко мешает вспышка неполноценности, которая разражается после любовного краха: она окрашивает душевную ломку в пессимистические тона, впрыскивает в душу яды безысходности, которые парализуют ее.

Отчего зависит здесь будущее счастье или несчастье? От того, кто победит в этой неосознаваемой схватке — наша сила или бессилие. От того, сумеет ли наше сознание помочь этим полуслепым беззвучным землетрясениям, этому перекраиванию душевной подпочвы.

Когда сознание умно помогает подсознанию, душа начинает яснее видеть, кто ей под стать и какое поведение лучше ведет к цели. В ней как бы появляются новые глаза, новое умение: она прицельно ощущает, в кого можно влюбляться и какое поведение дает больше шансов на ответное чувство.

После каждого несчастья круг поиска как бы суживается, и чем лучше мы помогаем душе понять, что именно вызвало крах, тем меньше будет у нас новых несчастий и тем больше шансов на счастье. Это очень важно, Неля: чем глубже мы учимся у первого несчастья, тем вероятнее, что второе может не наступить...

Первые влюбления, как правило, идут вслепую, и они чаще всего бывают безответными. Большинство из нас проходит в юности школу несчастной любви, и вот именно она-то и может быть благодатной школой.

Известные в педагогическом мире супруги Никитины учат своих детей падать раньше, чем ходить. Так же, наверно, и в любви: чем раньше мы научимся падать, тем лучше будем и ходить. Пусть это выглядит злым парадоксом, но для юных несчастная любовь — это не только плохо, но и хорошо. Пожалуй, в юности стоило бы даже радоваться несчастной любви, хотя это звучит противоестественно. Несчастная любовь — как корь или свинка: чем раньше ее перенесешь, тем глубже иммунитет, невосприимчивость: чем позже, тем она больнее и тем тяжелее осложнения от нее.

Горе может стать путем к радости, несчастная любовь — трамплином к счастливой любви. Все здесь зависит только от нас, от того, будем ли мы пассивно переживать горе, умирать от тоски или станем учиться у горя искать дорогу к счастью, учиться понимать себя и других, учиться победительному поведению — поведению, которое завоевывает ответное чувство.

У многих молодых людей нет навыков преодоления горя, навыков перетерпливания несчастья, выхода из трагических положений. И чем впечатлительнее люди, тем больше они страдают от этого. Особенно касается это юных с их обостренными нервами, пониженными болевыми порогами и повышенной ранимостью.

Неумение утихомирить боль, скольжение по ее течению — это эмоциональные удвоители боли, они усиливают кризис, делают его затяжным. Может быть, Неля, это и происходит с тобой? Попробуй занимать себя интересными делами, переключать себя, перекрывать потоки боли потоками других чувств: это психологические ослабители боли, они помогают человеку выходить из кризиса быстрее и умудренное.

Помогают перебороть тоску также напряженные физические нагрузки — от трудной работы, спорта, бега, и чем они изнурительнее, тем лучше. Хороша и музыка — классическая, которая облагораживает страдание, и жизнерадостная, быстрая, вздымающая; еще лучше танец, пляска; сильно может подействовать терапия юмором, смехом. Самое главное здесь — своя активность; не пассивное, бездеятельное замыкание в горе, а упорные попытки выйти из него, вытеснить из души горестные переживания светлыми.

Исцелять себя потоками физических напряжений и душевных радостей — вот, видимо, два главных лекарства от горя. Но здесь очень важно и чувство меры, чтобы не чересчур отключать себя от естественных переживаний, не помешать, им углублять себя, не обеднить душу ретивой терапией.

Древние греки умирали с улыбкой, и улыбка поддерживала их дух, помогала им и в момент смерти оставаться человеком и этим облегчать себе смерть. Спартанцы недаром учили детей презирать боль: «Я выше тебя, боль, мой дух сильнее». И сейчас еще улыбка как защита от горя и способ уменьшить его живет в Японии. Японцы мужественно улыбаются в горе, скрывают свое горе за улыбкой, и от этого в душе у них укрепляются струнки мужественности, которые закаляют их, помогают легче переносить горе. На Руси тоже с давних пор учили стойкости в беде, закалке против душевных тягот: такая душевная стойкость испокон веку была основой народной культуры душевной жизни.

Видимо, главное в горе — активно лечить себя, не быть щепкой в засасывающем омуте тоски, а прорывать плен больных ощущений, искать лекарства от них: лечить себя самопознанием, усилением своих слабых мест, лечить радостями, новыми впечатлениями или — клин клином — новыми увлечениями... "И еще одна из важных основ преодоления горя — выходить из него лучше всего не в одиночестве, а с людьми. Разделенное горе — половина горя, и когда им делишься с другими, это ослабляет его. Но еще больше помогаешь ты своему горю, если помогаешь чужому. Тут действует как бы психологический закон бумеранга: чем больше ты даешь другим, тем больше этим самым получаешь для себя.

Здесь, пожалуй, лежит и центральный девиз преодоления горя: делать несчастье ступенькой к счастью, превращать поражение в ступень к победе. Это, по-моему, одна из высших всечеловеческих ценностей, один из главных устоев жизненной мудрости.

Способность ослаблять вред от несчастья и извлекать из него пользу — одна из основных человеческих способностей, и развивать ее должны школа и семья, литература, кино и театр. Они, как это хорошо известно, лучше других помогают людям растить в себе несущие опоры морали, в том числе и те, что связаны с такой нежной и хрупкой ее сферой, как любовь.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.