Севка, Савка и Ромка

- У тебя по арифметике «тройка».

- Это «страус» придирается.

- Пионеры прозвища не дают, - строго говорит Маша.

Три речки впадают в озеро... Светит солнце, пахнет сеном, со стороны Гусинки доносится тонкий свисток и всплески воды: это паром отправляется на ту сторону. А Савка всё сидит, не отрываясь от учебника.

А через две недели они втроём: Маша Рыбакова, Савка и Виктор Ломакин - изо всех сил натягивают тетиву громадного лука. Ясень туго сгибается, тетива из жилы, которую Виктор раздобыл на городской бойне, дрожит, как струна. На конце стрелы переливаются красные, зелёные и оранжевые перья, потому что сегодня у Рыбаковых на обед жареный петух.

Маша уходит первой: ей больше гулять нельзя, а то рассердится отец. Савке вдруг становится скучно.

- Пойдём, Витька, домой, - предлагает он упавшим голосом.

... Из комнаты доносится голос Рыбакова, и Савка невольно прислушивается.

- Мария, как вам известно, - единственная наша дочь. Она и языки изучает, и музыку, и в школе отличница. И мы не потерпим дурных влияний со стороны ваших... воспитанников, - раздражённо говорит Рыбаков.

- Сыновей, - поправляет Илья Фаддеевич.

- Не потерпим! Заранее предупреждаю! Девочка стала из дому бегать, приходит возбуждённая, громко смеётся, дерзит, беспризорные манеры... Так что решительно попрошу внушить вашим воспитанникам, чтобы они об этом знакомстве забыли.

- Это, милый человек, дружба - понимаете вы такое слово?.. Это самое лучшее на земле, а вы - «не разрешу». Даже смешно, простите меня, старика. Это важнее в жизни даже, чем музыка и чем языки, и ничего, кроме хорошего, не даст ни вашей дочери, ни моим ребятам.

- А я попрошу не вмешиваться! - почти кричит Пётр Варсонофьевич. - По - прошу! Я из дочери вам в угоду беспризорницы не сделаю!

Пётр Варсонофьевич пробегает по коридору мимо прижавшегося к вешалке Савки и, хлопнув дверью, исчезает. Конечно, у Савки больше друзей, но есть и враги; так всегда бывает в жизни.

... По воскресеньям Муромцевы всей семьёй отправляются за Гусинку, в степь; иной раз, когда Пётр Варсонофьевич в отъезде, и Маша с ними.

В степь... Савка знает места, где весной травы поднимаются выше головы. Заберёшься в травяной лес, и никого нет кругом, всё утонуло в зелёном море, даже страшно, даже хочется окликнуть Севу, или Машу, или отца.

Кружит коршун над головой, не то насмешливо, не то испуганно попискивает перепел, и тебе кажется, что ты казак и едешь на могучем коне по безбрежной степи в Запорожье.

Савка и Сева знают озеро, как серебряное зеркало, где весной видимо - невидимо птиц.

Запрячешься в камышах и, совсем рядом, отталкиваясь от воды перепончатыми лапками, проплывает дикий селезень.

Савка стал настоящим степняком. Он может зажечь костёр первой спичкой в такой ветер, когда смотри, как бы тебя самого не унесло, когда всё свистит и ревёт в ушах, а огонь горит себе в старом, заросшем травой окопчике.