Всё произошло так, как и мечтал об этом выпускник Керченского ремесленного училища Анатолий Пасько. Ему сказали, что работать он поедет на строительство Северо-Крымского канала. И то, что это был Джанкой, а не какой-либо из других городов, стоящих на трассе канала, гоже вполне устраивало молодого каменщика: из Керченского ремесленного училища в Джанкой ехали и другие ребята. О джанкойских строителях уже и тогда по Крыму ходила добрая слава, особенно о бригаде молодых каменщиков из Севастополя.

Всю дорогу от Керчи до Джанкоя Анатолий простоял у окна вагона. Поезд, как всегда, торопился, гудел, расстилая за собою белую волнистую дорогу, оседавшую на пожухлую траву. Но Анатолию казалось, что поезд стоит на месте, - так однообразна была блёклая северокрымская степь.

- Да, - вздохнул кто-то за спиной Анатолия, - воды ей дюже треба. Говорят, пшенички тогда по тридцать центнеров с гектара получить можно.

- Да разве одну только пшеничку? - вмешался в разговор чей-то грудной женский голос. - У нас в колхозе Сталина сотни гектаров хлопка, да виноградников гектаров сорок, да садов уж и не знаю сколько. Так со всей этой земли, если её оросить, сколько всего собрать можно?!

Анатолий не обернулся. Глядя на степь, он ясно представлял себе большую красочную схему Южно-Украинского и Северо-Крымского каналов, висевшую на городской площади в Керчи. Голубая лента канала тянулась через всю степь Южной Украины и Северного Крыма. Она брала своё начало от Днепра, выше Запорожья, доходила до Мелитополя, где растекалась в большое голубое пятно, каким обычно принято обозначать озёра и моря, потом снова вытягивалась - уже в сторону заповедника Аскания-Нова. Отсюда путь днепровской воды в Крым лежал через «гнилое море» - Сиваш. В этом месте на схеме голубая лента канала перекидывалась в Крымское плоскогорье по похожему на мост лотку. Так и текла она потом, широкая, гладкая, к Джанкою, к городу Керчи, где Анатолий учился.

Да, в Керчь и Джанкой должна придти вода. Её ждут новые сорта винограда, которые уже выводятся Всесоюзным институтом виноградарства и виноделия в Ялте, ждут хлопковые и хлебные поля, ждут люди, издавна привыкшие экономить воду и мечтающие о её изобилии.

Приехав в Джанкой, Анатолий долго ходил по городу, осматривая его маленькие одноэтажные домики и единственный парк. Здесь, словно не доверяясь губительному зною, собрались все деревья Джанкоя, которые могли бы расти на улицах. Но улицы были голы, и прохлада жила только в одном месте - под сенью парка.

- Будешь дома строить, - сказали Анатолию Пасько в строительно-монтажном управлении, и молодой каменщик не стал спрашивать, почему великая стройка начинается возведением обыкновенных жилых домов. Он знал, что раньше воды придут в крымские степи геологи со своими вышками, придут строители новых городов и посёлков и мастера по строительству шоссейных и железных дорог. А шестьсот экскаваторов, пятьсот бульдозеров и восемь тысяч автомашин, которые наполнят степи гулом великой стройки?.. Где будет жить целая армия механизаторов с этих машин?!

И тогда после недолгих раздумий Анатолий ещё раз вернулся к столу начальника отдела кадров.

- Давайте участок, где потруднее. Подготовка у меня хорошая, да и руки не подведут, - Анатолий смущённо раскрыл свои большие, крепкие ладони.

- При механизации какая трудность, - сказал ему начальник. - Сноровка и знания нужны. А если ты парень смышлёный, так организуй свою молодёжную бригаду, как у севастопольца Фёдора Мусиенко.

Этот разговор, происходивший в присутствии других молодых каменщиков, сразу же дал результат. Видимо, ребятам, съехавшимся сюда со всех концов Советского Союза, понравился чернобровый подтянутый хлопец, в котором угадывался и требовательный начальник и хороший товарищ. О втором его качестве больше всего говорили глаза - открытые, внимательные, с хорошим, доверчивым огоньком.

Первым подошёл к бригадиру Алёша Кузьмин, юный туляк, также окончивший ремесленное училище, а за ним потянулись я другие. На второй день бригада уже стояла на лесах своего первого дома. Конечно, вначале были и огорчения и неудачи. Начать хотя бы с того, что у бригадира были навыки по кладке крупного зернистого камня-ракушечника, который сейчас применялся на стройке, а у Алексея Кузьмина - привычка к лёгкому укладистому кирпичу. Тяжёлые квадраты жёлтого камня Анатолий Пасько брал с транспортёра, будто играючи. Играл в его руках и тяжёлый каменотёсный топор. Алексей же Кузьмин еле-еле справлялся с одним камнем. А между тем работа каменщика требовала ритма, потому что на высокую строительную площадку поднимался ещё и второй транспортёр - с раствором для кладки. Паренёк, считавшийся в Туле не последним каменщиком, здесь чуть не плакал от обиды: норму он не выполнял.

В отделе кадров из сочувствия предложили Анатолию Пасько отдать слабых каменщиков в какую-нибудь другую бригаду, а себе набрать новых ребят, получше. Но Пасько такое предложение категорически отверг: «Это не фокус - заменить плохих на хороших, да и нет у меня плохих. Всё дело в сноровке».

Он сам взялся за обучение Алёши Кузьмина. Проходившие по улице джанкойцы часто видели на лесах двух склонившихся над кладкой ребят. Чёрный чуб бригадира почти касался светлой пряди своего подручного, и чёрные широкие брови одного частенько хмурились в строгой сосредоточенности, тогда как белесый Алёша Кузьмин радостно улыбался, словно говоря бригадиру: «Спасибо, Толя, теперь-то уж я понял, в чём тут дело». А дело шло и обозначалось всё новыми и новыми домами, и выполнение месячных планов в бригаде Пасько давным-давно шагнуло за сто сорок процентов.

Вскоре Анатолий Пасько познакомился ещё с одним сверстником и товарищем по профессии - бригадиром севастопольских каменщиков Фёдором Мусиенко. Приехал тот сюда не один, а со всей бригадой и, узнав, что лучшим каменщиком на стройке является сейчас Анатолий Пасько, запросто подошёл к нему на улице:

- Слушай, Анатолий, давай с тобой соревноваться. Ты каменщик хороший, да и я не плохой. В Севастополе хвалили. Заключим договор, всё как полагается. Бригада с бригадой будет соревноваться, ну и мы с тобой лично, как бригадиры...

Светловолосый приземистый паренёк смотрел при этом на Анатолия, весело щурясь, словно обещая, что не будет между ними ни обид, ни мелкой зависти: кто лучше успеет, тот и будет первым.

Обе бригады работали на разных объектах. Анатолий Пасько строил двух- и трёхэтажные дома, строил Дворец культуры, школы, детские ясли, поликлинику. А Фёдор Мусиенко со своей бригадой работал за городом на промплощадке, где возводились арматурные мастерские, центральные склады и другие производственные помещения. Здесь намечалась перевалочная база крупнейшего в Крыму железнодорожного узла. Это значило также, что здесь будут проходить все грузы для строительства Северо-Крымского канала. И всё же, несмотря на различие объектов, была в работе двух этих бригад большая схожесть: как на строительстве города, так и здесь, в степи, гудели механизмы транспортёров, доставляя каменщикам наверх большие тёплые камни ракушечника и сероватую массу раствора. Так же, как и в городе, ходили по готовым помещениям девушки-штукатуры с фыркающими шлангами штукату-ромётов. А девушки везде одинаковы, и они всегда под вечер спрашивали у молодых бригадиров: «Ну, сколько у тебя сегодня перевыполнено, Мусиенко?» или: «Смотри, Пасько, как бы тебя не перегнал севастопольский каменщик!»

Но показатели двух соревнующихся бригад были удивительно дружные и расхождений не имели. Если Мусиенко со своим подручным выкладывал за смену 15 кубических метров вместо положенных 5,4 кубометра, то не отставал от него и Пасько. Если приезжали из Москвы фотокорреспонденты, то снимали они и выгоревшего под солнцем Мусиенко и его смуглого друга Анатолия Пасько.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.