Из Камышина выехали на рассвете. Машины бесконечной колонной растянулись вдоль берега Волги. Ехали с интервалами - на случай налета.

Стояла середина сентября 1942 года. Солнце еще только всходило, но уже чувствовалось, что день будет жарким. В голубоватом небе таяли легкие облака. Колхозники убирали бахчи. Тащились возы, на которых высокими зелеными горами лежали арбузы. Волы покручивали рогами. Впряженные в возы лошади были невзрачны: то низкорослые, то с выпирающими от старости ребрами, то с болтающимися на ходу губами.

Михаил сидел на дне железного кузова среди моряков, ставших теперь пехотинцами. За расстегнутыми воротами их гимнастерок виднелись тельняшки.

Молодые колхозницы провожали машины долгими взглядами. Белые платочки были у них надвинуты «а самые брови: по привычке, от загара. Но вряд ли теперь девчата заботились о том, чтобы не загореть до черноты под щедрым степным солнцем. Не для кого стало прихорашиваться: ушли все парни на войну. Близко фронт, ой, как близко!... Даже сквозь скрип возов доносится отдаленная канонада, словно упруго колышется нагретый солнцем воздух.

Михаил был родом из Донбасса, из города Сталино. И хоть не приводилось ему до сих пор бывать в Поволжье, но эти места казались знакомыми. Такая же, как в Донбассе, беспредельная степь, только без высящихся на горизонте терриконов.

Колонна свернула к наплавному мосту. По правому берегу дальше ехать было нельзя: южнее Дубовки гитлеровцы вышли к Волге. Наплавной мост мягко оседал под тяжестью машин. Мирно журчала голубая волжская вода, омывая края настила. На обоих берегах стояли замаскированные сетками зенитные батареи. Но в синем небе не было видно ни одного вражеского самолета: гитлеровское командование стянуло с этого участка фронта всю авиацию под Сталинград.

Выехали на левый берег. Машины снова покатились по пыльной проселочной дороге. Надо было увеличить интервалы: этот участок простреливался гитлеровцами с правого берега. Вдруг где - то внизу, у самой воды, раздалось неприятное шипение; словно повторенное эхом, оно ползло вдоль берега. Светлые дуги прочертились над Волгой, и на ее правом берегу, вдали, встали четыре огромных стога. Они колебались, тревожимые ветром. Потом тяжелая пыль стала медленно ползти над степью, постепенно теряя прямоугольные очертания.

- «Катюши»! - догадался кто - то из моряков.

В сумерках подъехали к указателю. Дорога «Прямо» вела в Ленинск, дорога «Направо» - в Сталинград. У столба стояла женщина с мешком за плечами и мальчик. Усталым, почти безнадежным движением она поднимала руку, пытаясь остановить хоть одну из этих бешено мчащихся машин. И малыш тоже вскидывал руку. На вид ему было лет пять; на спине его тоже белел заплечный мешок, только маленький.

Михаил почувствовал острую боль за этого малыша, выброшенного войной на фронтовую дорогу.

Снова наплавной мост, теперь через Ахтубу. На реке суда.

Дорога пошла прямая. Казалось, кто - то ее прочертил карандашом на карте. Так оно и было. Ее проложили саперы. Они перекинули мосты через овраги, поставили вдоль дороги вешки с пучками соломы. Михаил не знал, что такими вешками отмечаются дороги, ведущие к расположению 62-й армии.

Он не думал о том, что его ждет. Он хотел только поскорее попасть в Сталинград. Каким будет бой, Михаил еще не представлял. Конечно, на Тихоокеанском флоте он и его товарищи прошли отличную боевую подготовку. Но одно дело - подготовка, другое - очутиться в горящем городе, впервые лицом к лицу столкнуться с врагом.

Мостик за мостиком уходил назад под колесами тяжелых машин. Михаил смотрел на белые березки, уставленные вдоль перил и маскировавшие только недавно проложенные мосты. Казалось, березки провожают солдат, машут тонкими веточками, на которых еще не успела засохнуть листва.

Михаил знал, что скоро, может быть, через час, ему идти в бой. Он с жадным любопытством разглядывал все.

Песчаная дорога была сильно разъезжена. Машины шли медленно, натужно ревя моторами. Часто приходилось объезжать воронки. Порой они так сжимали дорогу, что задние колеса съезжали вниз, мотор захлебывался.

Впереди показался волжский берег. Светло - желтый песок, испещренный бликами лунного света. А за ним - Волга. Такая же, как у того наплавного моста, выше Дубовки. Только, пожалуй, пошире. Мерно катятся волны с небольшими серебряными гребешками. Впрочем, в свете полной луны все кажется серебристым, за исключением песка на берегу, отливающего золотом.

- Коммунисты, ко мне! - раздался не столько властный, сколько твердый голос; он мог принадлежать только человеку, уже побывавшему на том, пылающем берегу.

Машины остановились.

От каждой машины отделилось по нескольку человек.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.