Самоотверженность

У меня в части был только один воин-интернационалист, начальник караула Валерий Дацько. Этот парень был для всех примером в службе, в отношении к своим обязанностям. Кстати, они были друзьями с Володей Правиком.

Пришло мне недавно письмо от одного бывшего сотрудника милиции. Он пишет: «Сейчас постоянно задаю себе вопрос: а стоило ли лезть на рожон? Что после этого изменилось? Правонарушителей, хулиганов меньше стало? Нет. Зато я стал инвалидом и уже не могу полноценно жить и работать. Если бы меня сейчас спросили: «Повторил бы ты свой поступок в тот вечер, когда один полез разнимать озверевшее хулиганье?» — я бы ответил: «Нет». Хотя бы во имя своей семьи и двух детей, у которых сейчас на шее батька-инвалид. Кому теперь нужно мое самопожертвование? Здоровье-то все равно не вернешь...»

Я очень хорошо понимаю этого парня, очень ему сочувствую. Но мне кажется, что это письмо он написал в минуту слабости. По-моему, больше всего угнетает его то, что о нем забыли. И прежде всего товарищи-сослуживцы.

Комсомольцы и пионеры у нас обычно любят шефствовать над героями и орденоносцами, людьми известными, живыми и здоровыми. Им-то помогут, создадут условия, отбоя не будет от приглашений на всевозможные вечера... Конечно, такое шефство доставляет только приятные хлопоты, тут не требуется милосердие, жертвенность. Но разве такие, как этот оперативник, меньше нуждаются во внимании и заботе? Знаю, что очень много забытых есть и среди воинов-интернационалистов, вернувшихся домой инвалидами, но без высоких наград. Как же так? Или мы горазды только с трибуны говорить о чести и долге? Разве забота об этих ребятах не наш долг? Ничто так не ранит душу, как человеческое невнимание, беспамятство. Оно-то порой и заставляет сомневаться в совершенном поступке, задуматься: а велика ли его цена? А стоило ли?..

Конечно, стоило! Даже ценой здоровья. Даже ценой жизни! Потому что наша жизнь на таких людях, жертвующих собой, и держится. В минуту опасности они думают не о себе, а только об одном — как выполнить свой долг, как защитить или спасти людей. И еще: кто, если не я?

Что есть самоотверженность? Вслушайтесь в самое слово: САМО-ОТВЕРЖЕННОСТЬ. Отвергнуть себя, не думать о себе. И еще, мне кажется, есть в этом слове что-то от ВЕРЫ и ВЕРНОСТИ. Верности долгу своему, идее. Веры в то, что поступаешь правильно.

Можно ли воспитать в себе самоотверженность? Она ведь в наших генах, видимо, не заложена, — у героя вполне могут оказаться трусливыми и эгоистичными сыновья. А воспитать, думаю, можно.

Мне повезло: у меня перед глазами всегда был пример отца.

Отец никогда себя не жалел и меня учил: «На службе себя не жалей. Жалей подчиненных, себя — нет. Но для семьи голову береги, понял?» И тут же добавлял: «У командира есть лишь одно право — быть первым, первым во всем. Тогда и только тогда люди за тобой пойдут».

Сила личного примера — вот главный воспитатель самоотверженности.

Самоотверженность. Да, она у наших людей в крови! На Руси всегда почитались главным достоинством смелость, способность к самопожертвованию. Ради Отчизны. Ради идеи. Революция — это великий урок самоотверженности. На войне считалось первой заповедью: «Сам погибай, а товарища выручай». Гибли и выручали. А разве в Афганистане сейчас не так? Во взводе того же Валеры Дацько его товарищ заслонил грудью командира от пули... Сколько таких примеров!.. А у нас в Чернобыле? Мне приходилось слышать от случайных людей: дескать, ваши пожарные не знали радиоактивной обстановки, вот и лезли в пекло; мол, если бы они были в курсе, то наверняка бы никто не полез на крышу реакторного отделения и машинного зала. Ерунда! Они знали об опасности: все-таки служили не где-нибудь — на атомной станции — и все равно пошли тушить пожар.

С сожалением теперь думаю о том, что раньше недооценивал Володю Правика и ребят из его караула. Очень уж он был мягким командиром. Я частенько ему за это выговаривал. А когда случилась авария, все пошли за ним без оглядки. И сейчас я понимаю, что людей, окружавших Володю, подкупали его доброта, человечность. Они просто не могли за ним не пойти. Правик им всегда доверял, и парни в трудную минуту его не подвели.

Вот она, настоящая самоотверженность. Высокие слова? Когда я говорю о своих парнях, похороненных на московском Митинском кладбище, никаких высоких слов не боюсь...

Вот мы говорим: оцениваем людей по поступку, а не по побуждению. Нет, это не совсем точно. Очень важно и побуждение. Если в душе живет желание помочь, что-то сделать для других, ради других, то от человека можно ждать настоящего поступка.

Честно признаться себе в слабости, это уже первый шаг к поступку. Но смелость смелости рознь. Безрассудные смельчаки не вызывают у меня уважения. Надо всегда знать, ВО ИМЯ ЧЕГО ты идешь на риск, РАДИ КАКОЙ ЦЕЛИ.

Нередко родители учат ребят: «Не связывайся! Не лезь на рожон, будь похитрее! Тебе что, больше всех надо?» А потом, когда дети подрастают, они с удивлением спрашивают себя: «Откуда в моем сыне столько равнодушия и черствости? Почему он нас не уважает?»

Ребят сызмальства надо учить честности и смелости, мужественности, умению постоять за себя. И пусть даже нос расквасят — не страшно. Страшно, когда мальчишка приучается «быть похитрее» и не говорить правды, за которую попадет. Отец с детства меня научил ненавидеть это обывательское «не высовывайся!». Так же я стараюсь воспитывать и двух своих сыновей. Пусть дерутся за справедливость, пусть шишки набивают. Но только чтоб никогда не врали, не кривили душой! Слишком много развелось лгунов среди нас, взрослых! Чего же тогда от детей наших требовать? Сначала самим нужно научиться быть честными. Помню, как коробили статьи в газетах сразу после аварии, много в них было благополучия, не всю правду писали! Знать, что произошла трагедия, и читать приглаженные, «напудренные» репортажи — просто душу выворачивало!

Да, действительно, нередко подвиг бывает и спровоцирован чьей-то преступной халатностью и безответственностью. Однако цена подвига от этого не становится меньше: подвиг есть подвиг, герой есть герой. О них должны знать люди. Но должны знать полную правду о случившемся. Что произошло? Почему? По каким причинам? Кто виноват?

Очень многое высветил в нашей жизни этот взрыв на АЭС: высокое мужество и самоотверженность одних и преступную халатность, самоуспокоенность других; показал, кто истинный борец, а кто слабодушный трус и перестраховщик... Одни бросались в радиоактивный дым, оказывали помощь пострадавшим, а другие бездействовали, дожидаясь «целеуказаний из Москвы». Некоторые руководители, забыв о своем моральном долге, постарались «спецрейсами» отправить из Киева в крымские санатории членов своих семей. Я узнал об этом уже в больнице, и так мне горько, больно стало на душе, стыдно, что я с этими людьми состою в одной партии. И так обидно было за наших ребят: к тому времени шестеро уже скончались...