Риск

Геннадий Бочаров| опубликовано в номере №1264, январь 1980
  • В закладки
  • Вставить в блог

– Да, – ответил Сухов. – Решение принято. Буду взлетать с ускорителями.

– Расчет точен?

– Расчет произведен трижды, – ответил Сухов. – Никаких расхождений.

– С решением вашим согласен, – проговорил командующий, и Сухов кивнул головой, будто его реакцию могли видеть.

– Хочу взлетать на рассвете, – сказал он. – До восхода солнца, пока не растает.

– Слякоть сильная? – спросил командующий.

– Сильная, но подмораживает.

– Хорошо, – сказал командующий. – Все одобряю. Но... – Сухов услышал на линии треск, постучал по мембране и с трудом разобрал слова, сказанные командующим после паузы: – Без меня не взлетайте. На рассвете буду у вас.

Вечер был ясный и тихий. Сухов вышел из сельсовета, прошелся вдоль улицы. У колодца он развернулся, не спеша пошел к последним домам деревни, за околицу, где стоял бомбардировщик. О самолете он не думал, но шел к нему, как идут на звук или на свет задумавшиеся люди. Все вокруг готовилось к зимнему сну и к отдыху: и леса, и сады, и убранные огороды. Интересно, думал Сухов, к зиме и лету люди привыкают легко, а вот к весне и осени привыкнуть не удается. Пусть хоть однажды, но посетит сердце человека весной внезапная радость и удивление – без причины. Или придет в сердце неясная, сильная печаль осенью – и тоже без причины. Хотя разве цветущая вишня – не причина? А опавшие за ночь сады – не причина?

Он остановился у самолета, услышал крик неизвестной птицы. Над лесом светилась узкая планка заката. Чистый, холодный воздух с запахом подмерзших листьев показался знакомым, как давняя тихая мелодия, которая обладала странным свойством: она никогда не вспоминалась по желанию, но, услышанная случайно, помогала вспомнить самые тонкие и забытые Ощущения, пережитые человеком в далеком прошлом.

«Мы ходили с Верой по краю аэродрома, – вспомнил внезапно Сухов, – и все было таким же, как теперь: и голый лес, и холодный воздух, и самолет возле близкой деревни. О чем мы тогда говорили? О самолете! Он нас всегда выручал – наш самолет. Мы говорили о самолете, а думали друг о друге. Но самолет никогда не стоял между нами, – подумал Сухов. – Я был его пилотом, а Вера была его механиком. Он объединял нас».

Сухов побрел по курсу завтрашнего взлета. «А сейчас? Сейчас все иначе. Теперь она моя жена. Самолета теперь у нее нет, и меня она видит не часто. Но самолет и теперь не стоит между нами». Сухов глубоко вдохнул холодный воздух с запахом подмерзших листьев, с печалью и нежностью подумал о жене, как думал всегда в такие тихие, ясные минуты одиночества, а подумав, признал, что повезло ему вообще-то невероятно, ибо жена приняла и разделила пожизненную его увлеченность самолетами и ремеслом летчика, летчика-испытателя.

Сухов незаметно дошел до обрыва. «В молодости не бьешься над этими проблемами, – подумал он. – В молодости просто любишь, не размышляешь: примет любимая женщина твое дело в будущем, поймет его или лишь смирится с ним. Строго по-научному это, конечно, неверно: думать об этом нужно. Но по-житейскому это так: не думают».

Он вернулся в деревню. Стемнело, под ногами хрустел тонкий лед. Где-то близко, в двух-трех домах от него, пели песню. Дом, в котором он должен был ночевать, стоял недалеко от околицы. Он открыл калитку, прошел во двор и почистил у крыльца сапоги. Как он отвык от этого? Он еще раз вернулся к калитке, открыл ее и закрыл снова и обрадовался, что его никто не видит.

В комнате, отведенной инженеру Суровову и ему, было темно. Но инженер не спал. Инженер думал о завтрашнем взлете. Ему, как и Сухову, были известны четыре варианта взлета.

Первый: самолет набирает возможную скорость, ускорители срабатывают исправно, скорость мгновенно возрастает, и Сухов отрывает самолет от земли.

Второй: самолет набирает возможную скорость, летчик включает ускорители, но ускорители срабатывают несинхронно – мгновенная катастрофа.

Третий: самолет набирает возможную скорость, но один из ускорителей не срабатывает вообще – мгновенная катастрофа.

Четвертый: самолет набирает возможную скорость, оба ускорителя не срабатывают, скорость двигателей не достает 220 км/час – самолет врезается в овраг.

Сухов разделся, лег, услышал голос инженера:

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены