Балашов хорошо запомнил его – яркая желтая рубашка и дымчатые очки, закрывавшие, казалось, все лицо – длинное, сморщенное, со срезанным подбородком.

Это было во время стоянки в иностранном порту, когда экипаж «Владивостока», верный традициям морского гостеприимства, встречал у себя на борту всех желающих посмотреть советский корабль. К Балашову подошел один из местных журналистов. «Капитан, – произнес он по-английски, – можно задать вам вопрос?» «Конечно», – улыбнулся Балашов. Командир ракетного крейсера капитан II ранга Юрий Александрович Балашов привык к тому, что в «день открытых дверей» ему задают самые разные вопросы.

– Скажите, капитан, вот этими штуками, – репортер кивнул на зачехленные ракетные установки, – у вас управляют исключительно коммунисты?

Балашов посмотрел на журналиста.

– Этими «штуками», как и всем остальным, у нас управляют члены экипажа, среди которых есть и коммунисты и комсомольцы.

– Неужели можно доверить такое мощное оружие беспартийным?

– Каждый советский моряк – независимо от того, член партии он или нет, – патриот своей Родины, именно поэтому, а не почему-либо еще Родина доверяет ему любое оружие...

– Простите, капитан, но ведь патриот – это по-русски почти что коммунист. Во всяком случае, он думает и ведет себя как коммунист. Не так ли? – не унимался репортер.

– Да, так.

– Ну вот, значит, я все-таки оказался прав, ракетами у вас управляют коммунисты...

Об этом разговоре Балашов расскажет нам после заседания парткома, на котором примут кандидатом в члены КПСС одного из матросов. Может быть, это импровизированное интервью, данное когда-то на экваторе, вспомнилось Балашову потому, что тот самый матрос по службе имел отношение к управлению корабельной артиллерией, может быть, еще почему-либо. У командира могло быть немало для этого оснований – в тот день в очередном испытании боеготовности корабля весь экипаж без исключения показал мужество и высокую выучку, тем самым подтвердив слова Балашова о том, что на корабле нет человека, которому страна не могла бы доверить любое оружие.

Концентрация событий в этом рассказе не преувеличена, она точно воспроизводит реальную обстановку, в которой может оказаться корабль, выполняющий учебно-боевую задачу.

Этот день начался рано. В час ночи синоптики передали на корабли, стоящие в бухте, предупреждение об урагане. Помощник командира корабля старший лейтенант Николай Комаров сразу же поднял по тревоге швартовую команду и позвонил Балашову.

Вот так все и началось. Нам достался только краешек урагана, всей мощью ударившего километрах в тридцати севернее. Но и этого краешка хватило с лихвой. Четыре часа мы, отгороженные от него стальными стенами корабельной брони, ощущали неистовость бушевавшего ветра. «Владивосток», стоявший у стенки, кренился так, будто он находился в открытом море; волны захлестывали бак и ют, взметывая ледяные фонтаны до ходового мостика. Вот когда мы поняли всю справедливость изречения, будто зимой в этих широтах на один мешок снега приходится сто мешков ветра. Для нас осталось загадкой, как люди удерживались на ногах на обледеневшей палубе в этой бешеной круговерти ветра и воды. А они не просто держались, но и делали свое дело – подтягивали якоря и крепили швартовы, чтобы корабль не сорвало с цепей.

Через четыре часа ураган наконец убрался прочь так же внезапно, как и налетел. Балашов распорядился, чтобы всем, кто работал на палубе, выдали горячего «вахтенного» (крепкого, витаминизированного) чая, и пошел к себе. Мы перехватили его по пути – мокрого с головы до ног, с усталыми глазами.

Он был, как обычно, краток.

– Утром нам дают выход. Против нас «воюют» истребители и подводная лодка «противника». Мы должны будем принять с ними бой. Так что отдыхайте, день будет не из легких. Да, и еще: не рекомендую выходить на палубу до подъема флага, там сейчас можно проводить соревнования по фигурному катанию.

...Лед покрывал лаковой коркой все – от гюйса до кормового трапа, и не только палубу, но и комингсы и леера, фальшборт и шкафут. Поэтому, как только рассвело, половина экипажа, вооружившись скребками, начала скалывать и счищать лед – этот подлинный бич зимних плаваний и стоянок. Но к подъему флага и эта, казавшаяся необъятной, работа была закончена, и корабль встретил день, как ему и положено, отдраенным До безукоризненной чистоты.

Зима есть зима. Впрочем, летом свои проблемы. Наблюдая за утренним туалетом корабля, я вспомнил рассказ одного из офицеров о том, как в тропиках им доставалось от солнца. Там стояла такая жара, что до корабельного металла невозможно было дотронуться рукой, а вода, которой окатывали палубу, испарялась, казалось, почти мгновенно, оставляя после себя беловатый напет соли. Эту соль приходилось потом смывать швабрами, смоченными дефицитной пресной водой. Так что неизвестно еще, что лучше – зима или лето. ...Ровно в 10.30 «Владивосток» лег курсом на северо-восток, подставляя нос легкому бризу. После того, как корабль вышел из бухты, береговая служба оповещения предупредила нас о возможной атаке с воздуха. По команде «Боевая готовность-2» экипаж занял свои места. С этого мгновения каждая минута протоколировалась десятками беспристрастных приборов, глухих к человеческим эмоциям, но предельно чувствительных к поступкам. Приборам не дано было зафиксировать, чего стоит тому же оператору не выпустить цель из перекрестия шкал, когда экран засвечен помехами, зато он точно запишет, когда сошла со стартового устройства ракета и как она настигла цель.

Сегодня «Владивостоку» предстояло сдавать очередной экзамен на боевую зрелость. И так же, как каждому коллективному экзамену, этому предшествовала огромная работа сотен людей, слитых в одно целое, именуемое экипажем. А экипаж – это не просто коллектив, пусть даже спаянный военной дисциплиной, это единый организм, и все в нем, как и в природе, должно быть идеально подогнано друг к другу.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.