— Это почему же дурак? — возражает рассудительный Вася Грибов. — Тебе теперь было бы неинтересно...

— Ну да, неинтересно! Интересно! Если мне фильм или постановка какая понравится, я всегда два раза хожу. А то и три...

— А в нашем театре перед началом всегда танцы устраивали, — мечтательно говорит Саша Петухов.

Разговор становится общим, и мы снова принимаемся обсуждать спектакли, которые нам приходилось когда-либо видеть, говорим о любимых артистах, спорим...

До армии никто из нас наверняка не был особым почитателем театрального искусства, мы довольно равнодушно проходили мимо театральных афиш и уж, конечно, новый кинофильм без колебаний предпочитали новой пьесе. Но, может быть, именно потому, что в театре мы бывали редко, что в театр нельзя было заскочить между делом, как в какую-нибудь «Молнию» или «Победу», у каждого из нас с театром связано ощущение праздничности.

И если бы по ночам на этой неделе нам снились сны, мы наверняка увидели бы себя по меньшей мере в Большом театре... Но солдатам не снятся сны. Солдаты спят крепко.

Вечером в пятницу Миша Годенко раздает нам билеты, и мы бережно прячем в карманы гимнастерок узкие розовые, почти прозрачные полоски бумаги.

А в субботу с утра начинает моросить дождь. Мы занимаемся самыми будничными делами: кто протирает блоки на локаторах, кто подметает казарму, кто копает картошку, - но ощущение приподнятости, праздничности по-прежнему не покидает нас.

Наконец наступает вечер. Сержанты наглухо застегиваются в свои темно-зеленые мундиры, мы надеваем отглаженные гимнастерки, потуже затягиваем ремни и стараемся не смотреть на дневальных...

Но Борис Сергеев — старшина назначил его дежурным по роте — сам подходит к нам и стоит и смотрит, как мы чистим сапоги.

— Подумаешь! — говорит он, и самые настоящие слезы слышатся в его голосе. — Подумаешь, артисты! Да я на таких и даром не пойду. Я, может, в Большом пять раз уже был...

Мы знаем, что это неправда: Борис и в Москве-то ни разу не был. Но мы не спорим.

Мы строимся под дождем, ежимся, подталкиваем друг друга и острим:

— Сейчас бы марш-бросочек... Живо бы согрелись!

До поселка шесть километров. Жидкая грязь хлюпает под ногами. Намокают и тяжелеют шинели. И волосы, и лица, и руки — все мокрое. Но мы не обращаем внимания на дождь и грязь, жаль только, что сапоги уже не будут блестеть так ослепительно...

В клуб мы приходим минут за двадцать до начала. Но в узком длинном зале уже много народу. Мы занимаем свои места и ждем.

Занавес слабо колышется. Слышно, как по сцене перетаскивают декорации. Доносятся звуки музыки. Это оркестранты настраивают свои инструменты.

Свет гаснет, запоздавшие зрители торопливо пробираются по рядам. Все как в настоящем театре.

Играет музыка.

Открывается занавес.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.