Рай без памяти

— Нет, плоскости. Лаборатория Зернова на второй плоскости.

Мы не долго думая последовали его совету. Но что отличало плоскости от этажей, не понял ни я, ни Толька.

Вдруг движение наше изменило направление. Мы устремились вниз, как на лифте. Я своевременно выжал «двойку» на световом табло, но ничего не произошло, пол скользил, мы двигались по-прежнему в призрачном мире незнакомой и непонятной техники.

— Падаем? — крикнул я.

— Подымаемся, — сказал Толька.

— С ума сошел, — я недоуменно осекся, — а ведь верно, подымаемся.

Толька отрицательно мотнул головой.

— Теперь падаем.

Мы по-разному воспринимали движение. Почему, не знаю. Может быть, мой вестибулярный аппарат иначе устроен? Но размышлять было некогда. Нас швырнуло в лабораторный зал навстречу Зернову. И зал был не призрачный, а реальный, и Зернов тоже. Он подхватил меня под руку, кивнул Тольке и повел нас мимо огромных выпуклых экранов, похожих на телевизорные.

— Скорей! — рванул меня Зернов.

— Он здесь. Ты его видел? — спросил я.

— Не очень ясно, но, по-видимому, это он. Мне показалось, что он прошел над нами.

— Где?

— В третьей плоскости. Так мы его не догоним. Видишь, труба разветвляется?

Разветвления я не увидел, только в лиловом тумане змеились белые и желтые струи, тончайшие, будто лазерные световые пучки.

— Как в Континууме, — сказал я.

— Нет, — отмахнулся Зернов, — там химический синтез, здесь просто индикаторы.

Действительно, белые и желтые нити повернули в разные стороны, как бы приглашая нас последовать по тому или иному пути.

— Желтый — кратчайший, — сказал Зернов, — но он приводит к автосбрасывателю. Помнишь экран с надписью по-английски: «Опасность!»? Это тупик, дальше нуль-переход, но он блокирован. У Бойла только один ход — назад!

— А если он выберет белый?