Путы красоты

Устроители конкурса грозились отобрать корону, если королева не выполнит все их условия, закатывали ей скандалы. Чилле стало трудно ходить по улицам и появляться на занятиях в гимназии. Дома постоянно «пилил» отец, ее все пристально разглядывали, перешептывались, а она никак не могла к этому привыкнуть. Пыталась смеяться, но все чаще хотелось плакать. Ей ведь было всего шестнадцать...

Правоту опытного Эрнеи, сказавшего, что девочка из Фоньода имеет хорошие шансы понравиться на зарубежных конкурсах, подтвердили выборы «Мисс Европы» на Мальте. По сумме баллов Чилла стала первой и только в результате закулисных интриг, как писали газеты, оказалась на третьем месте...

А Чилла плакала. Впрочем, кроме слез, были еще и многочисленные интервью перед камерой. Она говорила про свои увлечения танцами и баскетболом, а однажды на вопрос Бела Эрнеи о ее заветном желании среагировала мгновенно и с юмором: «Поцелуй меня в щечку!» Что и было тут же исполнено. «Фэйр плей»!.. Она принимала правила игры...

Не было ни шикарных ресторанов, ни заметных денег. За участие в конкурсе красоты в Вене все двадцать две девушки — и венгерки, и австрийки — кое-что получили. После конкурса французский менеджер хотел было подписать с одной из венгерок контракт. Но ничего не вышло. Потом он шепнул девушке, понимавшей по-французски, что столько, сколько запросил руководитель «Мадьяр Медиа», не платят даже «Мисс Земли»...

Да, писала Агнеш Дечи, устроители конкурса «Краса Венгрии» думали прежде всего о том, чтобы побольше заработать. И девушки были для них лишь предметом купли-продажи. Венгерские фирмы выплатили «Мадьяр Медиа» по миллиону форинтов (шестьдесят тысяч рублей). Входной билет на конкурс (с ужином) стоил четыреста форинтов (25 рублей). Стоимость короны, увенчавшей победительницу, — 47 240 форинтов (около трех тысяч рублей). Плата за выступление в финале девушкам — по двести форинтов. Между тем один только билет на скорый поезд Фоньод — Будапешт стоил королеве красоты Чилле Мольнар 260 форинтов. Прибыль от конкурса, полученная «Мадьяр Медиа», так и осталась секретом фирмы...

И через девять месяцев после своего коронования Чилла Мольнар приняла двадцать шесть таблеток сильного болеутоляющего средства, оставив записку: «Мама, я люблю тебя, надеюсь, ты поймешь меня. Я не могу больше...»

— Я не научила ее, как вести себя во взрослом мире. Думала, пусть она подольше останется в детстве, — говорила мать Чиллы, за несколько дней превратившаяся в старуху...

Еще в ходе конкурса молодые кинематографисты Ласло Хартаи и Андраш Дер начали снимать видеофильм о «счастье по-венгерски». Но к тому времени, как фильм «Красотки» монтировался, все ведущие газеты мира сообщили, что венгерская королева красоты покончила с собой. И вместо заурядной рекламной ленты на экраны вышла кинодрама, получившая первый приз на фестивале в Мангейме.

Ну, а что же с Зитой Калмар? Став в Венгрии натурщицей номер один, она неплохо заработала, провела несколько солнечных недель на Мальдивских островах. У нее были шансы победить, однако, похоже, сейчас она уже не очень-то и жалеет, что их упустила.

В магазинчиках Будапешта можно увидеть массу фотографий разного размера, на которых обнаженная Зита улыбается или грустит. Но выпускница института внешней торговли, свободно владеющая двумя иностранными языками, уже полтора года не снимается. Живет в Вене, работает в журнале, выходящем на венгерском языке. Ездит за границу, добывая рекламные объявления для своего издания. Снимает маленькую квартирку, у нее маленький «ситроен». Похоже, еще до конкурса красоты, ставшего переломным моментом в ее жизни, она поняла, что, позируя, огромных денег не заработаешь. Поэтому постаралась сохранить основную часть своих гонораров, не растратив их на косметику, наряды и такси, как это зачастую делают натурщицы и манекенщицы.

Познакомившись с судьбой Зиты, прочтя почти все, что в Венгрии было написано о конкурсе 1985 года, мы уже другими глазами смотрели в видеотеке киносенсацию трехлетней давности о том, как девушки дефилировали по сцене в более или менее смелых купальниках, желая разбогатеть с помощью, как им казалось, нетрудной работы.

Мы разговаривали с фотографом, снимавшим участниц конкурса, с журналистом, писавшим о победительницах, с прохожими на центральных улицах Будапешта, со зрителями, пришедшими в кинотеатр на встречу с авторами фильма... И повсюду слышали то, что на конкурсе не было объективной системы оценок, что еще до финала многие точно знали, кто победит, что не у всех организаторов грандиозного шоу руки одинаково чисты... (Кстати, похожие разговоры пошли и после проведения «Московской красавицы».)

— Большинство этих девочек сами выбрали для себя роль товара, — рассуждал элегантный молодой мужчина, остановленный нами в ходе импровизированного опроса зрителей в самом центре Будапешта рядом с витриной, где красовалась Зита Калмар. — Вот ими и торговали! Вспомните хотя бы кадры, где обнаженную Юдит Круппа, воспитательницу детского сада из Дунайвароша, заворачивают в гипс, чтобы потом изготовить скульптуру... Раз она разрешила снимать себя в таком виде, ей нечего обижаться на не вполне корректное отношение...

— Вы категорически против изображения обнаженных женщин?

— Нет, почему же! Человеку нужны и говядина, и сахар. Одно не отменяет другое. Но я вряд ли был бы в восторге, если бы на подобном плакате красовалась моя жена... Хотя эти девочки с плакатов, обложек журналов и те, кто выступает в варьете, делают, наверно, нужное дело. Они заставляют наших дам следить за собой, не распускаться. Посмотрите на тех, кто идет мимо нас по улице. Они так стройны в известной степени потому, что существуют эти девочки...

Сегодня во многих городах Союза — с разной мерой вкуса и такта — проводятся конкурсы красоты. Начавшийся бум ставит массу новых организационных, нравственно-этических и эстетических проблем. Не получилось бы конкурса ради конкурса, когда нет ни серьезной сверхзадачи, ни уважения к человеческой личности.

Ну, выбрали королеву, развлекли свой город, а дальше-то что? Станут ли эти конкурсы не только источниками прибыли, но и уроками культуры, в том числе и культуры отношения к женской красоте? Между прочим, они могли бы помочь нам преодолеть столь долго мучащее нас ханжество.

До недавнего времени практически единственной формой «конкурса красоты» была у нас работа натурщицы, то есть то, когда обнаженная девушка выходит на подиум в аудитории художественного вуза. Но сама эта профессия до сих пор как бы не существует, несмотря на наличие инструктивных документов Министерства культуры СССР, считается постыдной, недостойной «человека из общества». Не потому ли художники то и дело ворчат, что рисовать нечего?

Не хватает здесь чувства меры, как, впрочем, и во многом другом в нашей жизни. И потому, нам кажется, поучительна история венгерского национального конкурса, победительницы которого могли сделать карьеру фотомодели или манекенщицы, но предпочли побыстрее выйти из игры и забыть, что такое когда-то было в их жизни.

А уже в проведении «Московской красавицы« то и дело повторялись ситуации венгерского конкурса, видимо, типичные для дилетантов, считающих, что они и так все знают и умеют. Например, несмотря на официальный запрет фотографировать участниц второго тура конкурса, их фотографии почти сразу же начали продавать на Арбате; финалисток не смогли даже нормально покормить в дни их выступлений в Лужниках; поместили всех в одну гримерную, где не было душа; во время представления бесконечно затягивались паузы; шоу разбавили пением Льва Ле-щенко, популярного лет десять назад; профессионалы-сатирики решили публично посостязаться в остроумии с красивыми девушками и с блеском вышли победителями...