Вместо ответа Барран посылает легионеру крюк в челюсть, от которого у того, кажется, должна оторваться голова. Пропп с грохотом приземляется подле металлического оружейного шкафа, изо рта у него течет струйка крови.
Барран уходит, на плече у него — вещмешок. Пропп даже не пытается подняться. Сидя на полу с револьвером в руках, он смотрит вслед медику со своей обычной насмешливой и зловещей ухмылкой.
В ночи вспыхивает пара нестерпимо ярких фар.
Барран, входивший в город безлюдной улочкой, ослепленный, отворачивается. Он медленно пятится, держа в руке вещмешок. Фары продолжают светить прямо на него. Позади — серые стены, ограды, запертые двери. Деваться некуда.
Барран резко отпрыгивает в сторону, к самосвалу, стоящему у стройплощадки. Прижавшись к его кабине, он видит, как гаснут фары, слышит звук открываемой дверцы и хруст шагов по гравию. Шаги приближаются. Обогнув самосвал, он бесшумно подходит к машине с незаглушенным двигателем, запускает свободную руку внутрь через открытую дверцу и внезапно включает фары.
Одетая в леопардовую шубку, подняв руку к глазам, чтобы защитить их от ослепляющего света, в нескольких шагах от Баррана стоит Изабелла — та самая молодая женщина, что пыталась заговорить с ним на пристани Ла Жольет.
— Что вам еще от меня нужно? — резким тономспрашивает Барран.
Неподвижная, словно парализованная светом фар, Изабелла пытается что-то ему сказать, но тщетно. Вместо ответа она давится рыданиями. Барран созерцает ее несколько мгновений, потом подходит, хватает за руку, ведет к машине, бесцеремонно заталкивает внутрь и бросает свой вещмешок на заднее сиденье.
— Подвиньтесь, — командует Барран.
Он садится за руль рядом с молодой женщиной, все еще прячущей лицо в ладонях. Хлопает дверцей и трогается с места.
На Северной автостраде, при выезде из Марселя.
Под колеса «ДС» — машины Изабеллы — летят огромные буквы ЭКС и стрела, выведенные на асфальте желтой краской. На вершине холма машина съезжает с автострады и на полном ходу устремляется по поперечной дороге. Внезапно она резко тормозит на обочине.
Сидящий за рулем Барран выключает зажигание. Его лицо, как и лицо его спутницы, освещается теперь только движущимся светом автомобилей, поднимающихся на холм по автостраде. Легковые проносятся быстро, с шумом рассекая воздух, грузовики взбираются вверх не так проворно, со скрежетом переключаемых передач и с натужным ревом мотора. В промежутках между этими вспышками света — тёмные провалы.
Барран не глядит в сторону молодой женщины. После недолгого молчания он заговаривает с ней спокойным, доверительным тоном, по-прежнему не глядя на нее.
— Ваш Моцарт... я действительно его знал. Я играл с ним в гольф в Дьенбьенфу...
На лице Изабеллы еще не высохли слезы, и тем не менее она вдруг хохочет. Искренне, неудержимо. Когда она наконец отвечает, тон ее так же доверителен, как и у Баррана.
— Да он никогда не бывал в Дьенбьенфу.
Барран поворачивается к ней, придвигается и начинает невозмутимо расстегивать на ней костюм под леопардовой шубкой.
— Имя и фамилия, — требовательно спрашивает он.
— Изабелла... Изабелла Моро.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Полемика продолжается
Андрей Макаревич: «Я очень рад, что и через двадцать лет еще столько осталось несказанного и несделанного...»
По ту сторону XIII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Пхеньяне