– Носятся с паршивым ослом, будто с калымом за невесту, – по привычке ворчал он.

Салжан в это время готовила чай, но, увидев в окно Шодыра, забеспокоилась:

– Как бы этот дурень нашего старика не побил.

А Шодыр уже успел въехать во двор, он слез с коня и стал отвязывать ослика, словно это была его собственность.

– А ну пусти! – закричал старик.

– И не подумаю. – Шодыр, не обращая ни на кого внимания, повел ослика к воротам.

– Не хочешь, так я тебя заставлю! – Жакен бросился отнимать повод, но от толчка Шодыра отлетел и упал на землю. Жорабай не выдержал и выругался. Келес кинулся было на обидчика, но тот прикрикнул на него так, что Кёлес, испугавшись, остановился. Коктембай помогал деду подняться с земли.

Жакен больше не подходил к Шодыру. Он стоял молча и тяжело дышал. Влезая в седло, Шодыр покосился на него и пригрозил:

– Погоди, ты у меня еще не то получишь! Все молчали, а Келес прыгал и махал руками, стараясь напугать лошадь под объездчиком, а когда тот развернулся и поскакал, погоняя впереди себя ослика, он пустил ему вдогонку еще несколько крепких словечек. Коктембай все еще стоял возле деда. Ему было жаль старика, но мальчик даже не успел придумать, что бы такое сделать Шодыру, как тот уже ускакал.

– Что это он? За людей нас не считает, так, что ли? – спросил Шаден, глядя на Жакена.

Ему никто не ответил.

После этого случая ослик больше не возвращался.

...Арба ехала, раскачиваясь и стуча колесами. Солнце припекало все сильней. Коктембаю стало жарко, и он снял шапку, положил ее на колени.

Жакен больше не пел своей песни, он сидел молча и только изредка сплевывал. Вдруг он стал суетливо шарить у себя по карманам. Наконец он отыскал пузырек с насыбаем и понюхал. Раздалось оглушительное чихание, от которого испуганная ослица резко рванулась вперед, а Коктембай едва не свалился с арбы. Старик долго негромко смеется, и смех его сливается со скрипом колес.

Они приехали на остров. Здесь трава росла вперемежку с тростником. Хотя Жакен еще не приезжал сюда этим летом, его предположения сбылись: трава и нынче на острове удалась густой и высокой.

Жакен выпряг ослицу. Стало совсем жарко, поэтому старик, прежде чем начать косить, снял с себя верхнюю одежду и остался в одной рубахе. Он встал, широко расставив ноги, и несколько раз взмахнул косой. «Слава богу, есть во мне еще силенка», – проговорил он, глядя на то, как ложится ровными рядами скошенная трава.

В молодости Жакен обладал недюжинной силой. Славное то было время! Старик вспомнил, как еще до войны он работал в поле, там, за железной дорогой. Тогда он только что женился, и они с Алимой вместе трудились от зари до зари. Бывало, намахаются за день кетменем так, что вечером еле добирались до дому. Да, хорошее было время. Жакен тяжело вздохнул, стер рукавом пот со лба. А теперь он совсем старик, выкосил на лугу прогалину и рад, будто не понимает, что через минуту выдохнется. «Нет уже во мне прежней силы. Проклятие! Один я остался, Алимы рядом нет, сын и тот ушел...» Разозлившись на самого себя, Жакен принялся косить еще быстрее.

В полдень они с Коктембаем отдыхали под тенью джиды. Чай из термоса старик пил не торопясь и с таким наслаждением, будто сидел дома, перед дастарханом. Белая рубаха на нем прилипла к телу, но на лице не было и следа усталости. Старик был очень доволен собой. Улыбаясь, он посмотрел на внука: мальчик лежал на спине и жевал хлеб.

– Что, сынок, устал?

Коктембай перевернулся и оказался рядом с дедом.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• …
• 20
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.