Прощай, Ата…

Весть о скором приезде сына взволновала Жакена. С каждым днем старик становился все нетерпеливее. В письме говорилось, что Таласбай приедет в воскресенье. Иногда Жакен принимался считать. «Среда, четверг, пятница... дням божьим конца не бывает, когда ждешь чего-нибудь!» – расстраивался старик. Чтобы как-то скоротать время, он принимался чинить инструменты, копаться на бахче, а иногда, захватив с собой Коктембая, отправлялся рубить хворост. Коктембаю нравится быть с дедом. Перед отъездом Жорабай начинает хныкать: «Я тоже поеду]» – и дед берет его с собой. Жорабая дед сажает на ослицу впереди себя, а Коктембая – позади; так они и выезжают на дорогу. Вокруг аула всюду есть заросли щенгеля, но Жакен поворачивает ослицу в сторону станции, почему – он не говорит, но Коктембай догадывается и осторожно спрашивает деда:

– Ата, а когда приедет дядя Таласбай?

– Так... четверг, пятница... надо же, еще целых три дня.

Наконец гости приехали. Со станции их привез Килыбай на своем мотоцикле с коляской. Когда мотоцикл подкатил к воротам, Жакен сидел возле дома и выстругивал новый черенок для кетменя, а Коктембай с Жорабаем играли во дворе в прятки. Первым гостей заметил Жорабай.

– Ой, кто-то приехал! – завопил он, увидев, как грузный человек в шляпе слезает с мотоцикла.

Старик поднял глаза, сначала он только увидел из-за плетня чьи-то головы и услышал голоса, наконец, разглядел своего сына; Таласбай только что слез с мотоцикла и отряхивался.

– Ох._ – вырвалось у старика, он хотел было встать, но ему не удалось это сразу, наконец, опираясь на черенок, который он только что строгал, Жакен поднялся. – Таласжан, сынок...

Но на улице старика никто не слышал: все шумно приветствовали гостей. Когда Жакен, ковыляя, дошел до ворот, его заметил Килыбай.

– Старик идет, отец наш идет, – сказал он, и все замолчали.

Таласбай подошел к отцу и обнял его. Старик долго не хотел отпускать сына, в его глазах появились слезы.

– Сынок, милый мой, – проговорил он слабым голосом и не выдержал, разрыдался, когда к нему подвели внука, которого он видел впервые. Внук был чуть выше Жорабая ростом, стриженный по-городскому мальчишка, такой же курносый, как Таласбай.

– Что же ему, бедняге, еще остается делать? – сказала Салжан, глядя на плачущего старика, и сама стала вытирать слезы концом платка.

Жакен повел гостей к дому.

Дети с любопытством рассматривали гостей. Особенное впечатление они произвели на Коктембая. Ему давно хотелось увидеть своего «городского дядю», о котором так много говорили дома. Когда умерла бабушка, он слышал, как кто-то сказал, что приехал Таласбай, но среди множества людей мальчику так и не удалось узнать, который же из них его дядя. И вот он приехал. Дядя был похож на председателя колхоза: такой же большой живот, шляпа на голове. Коктембай видел несколько раз председателя, когда тот приезжал в аул на новенькой легковой машине.

Жена Таласбая показалась детям уж очень странной.

– Смотрите, у нее все губы в крови. – Коктембай пихал локтями Келеса и Жорабая, стараясь обратить их внимание на городскую тетю.

– Ага, в крови... Да где ты такую кровь видел? Это краска. У нас учительница есть, так она все время с такими же губами ходит, – пояснил Келес, но Коктембай уже рассматривал своего двоюродного брата, которого дед держал на руках. Раньше дед говорил: «Таласбай – пес бродячий, а вот Коктембай – это моя будущая опора». А теперь плачет из-за Таласбая, женщины с крашеными губами и какого-то мальчишки. От обиды Коктембай чуть сам не заплакал.

Со дня приезда сына Жакен потерял покой. Он все никак не мог запомнить имени своего внука, которого звали Шеген, и называл его то

Шарипом, то Шареном, а то и вовсе Шаденом... Жену Таласбая он называл Парыз, имя Файруза ему было трудно произносить. Салжан же называла ее «русской невесткой».

Как-то Жакен повел внука и сына на бахчу, стал рассказывать, что он каждый год сажает и какой бывает урожай. Жакен сказал сыну, что каждую осень он оставляет для него несколько отборных арбузов... Поток он стал показывать свое хозяйство, пегую корову, которую доила еще Агаия, передал просьбу старухи подарить корову невестке. На это Таласбай усмехнулся, а отдат? сказал: «Да (разве можно держать корову в городе?! Пусть себе гуляет на воле».