Прощай, Ата…

К ночи Жакену стало хуже. Он опять бредил. Коктембай слышал из соседней комнаты, как дед зовет его.

– Что ж, душа его в божьей воле, – говорили старики.

Жорабай баюкал маленького и сам уснул. Коктембай же прислушивался к стонам деда, ему хотелось вновь подойти к нему, но он не решался...

Утром он проснулся и понял, что лежит не в доме деда, где заснул вчера, а в юрте, которую установили во дворе. Снаружи слышался гомон. Мать с отцом стояли на пороге и плакали. Сначала Коктембай ничего не понял. Днем к ним приходили люди...

Утром следующего дня безжизненное тело Жакена положили в кузов машины. Коктембая тоже вместе с другими людьми посадили в кузов.

Коктембай видел, как опустили в могилу обернутое в саван тело, как закапывали могилу. Он вспомнил, как они хоронили белую ослицу. Деда больше не было, ослицы тоже нет... Коктембай шел со всеми с кладбища. Никто уже не вспоминал о дедушке. Три старика, что шли впереди, весело беседовали о чем-то совсем другом. Шаден расспрашивал хромого пастуха о своих овцах, которых недавно пустил в общественную отару. «Как быстро они забыли! Почему? Ведь дедушка так недавно умер».

Мальчик глядел на взрослых.

Таласбай не приехал, хотя Шаден дал ему телеграмму.

Через двадцать дней после смерти отца в аул приехал Таласбай. Один. Дома сидели старики, и среди них был объездчик Шодыр. Таласбай обошел всех сидящих, поздоровался с каждым за руку и сел. Седобородый старик в шапке прочитал молитву. Потом все стали расспрашивать друг друга о здоровье. После молитвы Салжан запричитала:

Отец мой, опора моя, Ты дорогу указывал нам, Если вдруг приходила беда, Ты советом своим помогал...

– Сынок, пусть душа твоего отца обретет спокойствие в райских садах, пусть бог даст тебе много сил и здоровья, – сказал, повернувшись к Таласбаю, старик, что читал молитву. – Давно мы тебя не видели. Как твое здоровье? Летом я как-то встретил покойного, он радовался, говорил, что ты его навещаешь. Он был тогда совсем здоров, о, аллах, кто бы мог подумать... Помню Жакена молодым джигитом. Сколько мы с ним веселых деньков провели! Сколько раз участвовали в кокпаре. Будто вчера это было. Вся жизнь кажется одним днем... – Старик достал из кармана платок и поднес к глазам.

– Прекрасным человеком был Жакен, – сказал Шодыр, не поднимая глаз. Голос его был уверенным, и в нем не чувствовалось раскаяния. Таласбай молчал, он поглядел на стариков, тоже достал платок и поднес его к глазам.

– Вот так, лишились мы старика. Был он нам всем советчиком. Перед смертью все тебя спрашивал... – Шоден вытирал слезы огромным платком. Когда кончили читать молитву из Корана, Шаден взглянул на Коктембая и Жорабая и сказал: «Ступайте». Дети вышли во двор. Жорабай увидел ватагу ребятишек и побежал к ним. Коктембай остался во дворе. Он подошел к воротам, увидел, что на улице стоит привязанный к забору его ослик. Ослик натянул повод, стараясь войти во двор. На нем было седло, покрытое козлиной шкурой. Коктембай подошел к ослику, взял его за узду и погладил по шее. Ослик фыркнул и стал вырываться. «Ты хочешь остаться? – Коктембай обнял ослика за шею. – Ты ищешь свою маму? Ты ее ищешь? А она умерла. Когда тебя не было, умер дедушка. Ты не уходи, оставайся совсем. Ладно? Хочешь, я тебя не отпущу? Не отдам тебя Шодыру...» Ослик стоял не шелохнувшись. Он больше не вырывался.

Из дому, беседуя о чем-то, вышли люди. Старики стали расходиться по домам, а Таласбай,

Д1одыр и Шаден решили пойти на могилу Жакена. Шодыр с плетью в руке подошел к тому месту, где был привязан ослик.

– Отойди, мальчик. – Он стал спокойно развязывать повод.

– Не отойду, это не твой ослик.

– Что это ты здесь болтаешь? – Шодыр строго посмотрел на Коктембая.

– Не отойду, этого ослика мне подарил дедушка, он сказал, что я буду ездить на нем.

– Хватит болтать, поди отсюда...- – Шодыр толкнул Коктембая в грудь так, что тот еле удержался на ногах. Но мальчик все же не упал и вцепился в стремя.