Алексей Стаханов, забойщик шахты «Центральная – Ирмино», выдал нагора 102 тонны угля. 14 сменных норм. Такого еще не знал мир. Это было в ночь с 30 на 31 августа 1935 года. И сегодня мы отмечаем 40-летие выдающегося рекорда.

Событие это было главной, но не единственной темой диалога Геннадия Ханина и Анатолия Осыки.

ХАНИН. И слышал и читал я о Стаханове много. А по-настоящему узнал этого человека, открыл его для себя четыре года назад, на I Всесоюзной встрече трудовых династий рабочего класса и колхозного крестьянства. Алексей Григорьевич был организатором этой встречи: приехал раньше всех, готовил, готовился сам. Мы много говорили с ним о работе, о жизни. Вопросы мои, я думаю, угадать нетрудно, но вот ответы Алексея Григорьевича, по крайней мере некоторые из них, я хотел бы привести. «Трудовой наш мир изменился, – говорил Стаханов. – Изменился здорово... и остался таким же! Молодым остался. Энергичным. Инициативным!» Очень точно сказано. Вот слышим мы по радио, например: комсомольско-молодежная бригада монтажников передала металлургам «Криворожстали» символический ключ от «Девятки» – самой большой в мире домны. А через полгода читаем в газете: «Молодые металлурги вышли на полумиллионный рубеж». Темпы какие, а? Это ведь сила – молодость. Хотя иногда, наверное, жаль, что ты молод?..

ОСЫКА. Есть это... Знаешь, когда впервые взялся за отбойный молоток, такое чувство было: ничего мне не светит на шахте, нового слова не скажу. Вот Алексей Григорьевич Стаханов этим молотком за всех таких, как я, поработал – один раз и на всю жизнь!..

ХАНИН. «В жизни всегда есть место подвигу». Школьные учителя часто говорят это своим мальчишкам. Не раз задумывался над этой мыслью и я... Вот у вас, Анатолий, у шахтеров, одно из первых слов – «горизонт». Прежде чем уголек пойдет на-гора, надо подготовить горизонт. Так вот, есть ли в жизни место новому подвигу? Есть. Но нужно подготовить горизонт. Культурный. Духовный. Говорят, что это в первую очередь дело педагогов. Но учимся мы, наверное, не только в школе...

ОСЫКА. Да. Я думаю, что у нас три школы. Первая, конечно, обычная, «куда мы ребятишками, с пеналами и книжками...». Вторая наша школа – это мастер. Человек, который научил тебя ремеслу. Или еще больше: РАБОТАТЬ. Алексей Григорьевич был и будет моим мастером.

ХАНИН. А третья?

ОСЫКА. Жизнь, наверное... На каком горизонте начинал Алексей Григорьевич? На 120. Рекорд – на 450. А сегодня шахтеры «Центральной» добывают уголь на отметке 900 метров. И дело не в том, что работа идет вглубь. Жизнь идет вглубь!

С чем приехал Стаханов в Кадиевку в двадцать седьмом году? С тремя классами церковноприходской школы. Читать-писать выучился, арифметику знал, и все. А что он мог сделать: с девяти лет батрачил, в шестнадцать остался круглым сиротой. И таких, как он, на «Центральной – Ирмино» было много. Коногонами работали, тормозными – палки в колеса вставляли, когда вагонетка шла под уклон... Годами так работали. «И без большого образования можно прожить», – говорили. Сам Алексей Григорьевич одно время так думал... Поставили отбойщиком. Ходил с обушком за врубовкой, подчищал уголек там, где машина взять не смогла. Кадровые шахтеры отбивали по шесть метров пласта, а он наловчился: 11 – 12 метров за смену! Приходил в забой, первым делом смотрел, куда какая прожилка по пласту направляется. Опытные шахтеры называли это «кливажом». Вот в эти прожилки и направлял зубок обушка. На участке удивлялись: «Во дает!.. Откуда силы-то столько?» А дело не в силе было. В сноровке, в глазе.

Потом появился отбойный молоток. Трещит, в пласт лезет, осколки летят, глыбы вниз по лаве катятся... Да, молоток не обушок. Это он понял. Молоток – механизм! В этом и сила его и слабость... Капризничает, например. Покрутишься вокруг него и так и сяк, а только с тремя классами образования много ли сделаешь? И понял: без учебы дальше нельзя. Открылись курсы забойщиков – Стаханов записался одним из первых. А потом уже, после рекордов, поступил в Промака-демию. Это, я думаю, и нам урок...

ХАНИН. Точно. У нас, у молодежи, сейчас есть все: и новые машины и технология новая. В общем, «техмаксимум»...

ОСЫКА. Техника, технология, прогресс. Да, говорят некоторые, все это есть. И люди грамотные есть. На одной только нашей «Булавинской», к примеру, 160 человек с высшим или средним специальным образованием. Понимают, что такое происходит не только у нас. Что это результат научно-технической революции. Сейчас без науки никуда, говорят. Правильно. Все подсчитано, рассчитано, заранее предусмотрено. Можно, конечно, и перевыполнить план на сколько-то там процентов, но выше головы не прыгнешь. «Максимум прогресса» – это, мол, минимум возможностей для личной инициативы.. Вот во времена Стаханова все было наоборот. Тогда только начинали осваивать технику, простор впереди был, и люди делали невозможное.

ХАНИН. Ну, это спорно... Возможное, невозможное... У стахановцев, я думаю, и слова такого не было – «невозможно». Если разобраться, то все вокруг было невозможно! Дело не в том, что технология была устаревшая или, скажем, оборудование примитивное. Нормы-то все равно были! Причем нормы, рассчитанные в соответствии с тогдашней техникой, технологией. Как во всяком производстве, как у нас, как за рубежом. И выполняли их обыкновенные люди и тут и там. Но именно в нашей стране и именно в этот момент истории, понимаешь, человек впервые ощутил, осознал и должен был показать всему миру, что он больше не наемный рабочий, не «рабсила», а строитель нового общества.

ОСЫКА. Понимаю! Открылась возможность – и даже необходимость! – перешагнуть нормы. Как, насколько перешагнуть? Это мог решить трудовой спор, социалистическое соревнование. Стахановцы перешагнули не только нормы – само представление о нормах!

ХАНИН. Они знали: главное – темпы! Техника мощная, комбайны – все это будет. И будет тем скорее, чем больше дадим стране донбасского угля. Так оно и вышло. Появились щитовые агрегаты, широкозахватные комбайны... Трудятся на них парни молодые, грамотные, вот как ты, Анатолий...

ОСЫКА. Да, отбойный молоток теперь все реже встречаешь на шахтах. Хотя, с другой стороны, в музейные экспонаты записывать его еще рано. Сам я, например, рубаю молотком... У нас на «Булавинской» преобладают пласты крутого падения. Вот почему молоток до сих пор «на коне». В прошлом году я выступал на XVII съезде комсомола, говорил об этой проблеме. Пора, давно пора разработать для наших крутых пластов высокопроизводительный комплекс! Я так и сказал на съезде: «Дайте молодым забойщикам побольше новой техники, и они поставят новые рекорды угледобычи!»

ХАНИН. Кстати, о рекордах... Ты ведь в семьдесят четвертом 18 норм дал, так? В ночь с 30 на 31 августа... Совпадение не случайное. Порадовал ты Стаханова!

ОСЫКА. Когда на-гора поднялся, пионеры с цветами встречали, оркестр духовой. В Енакиеве митинг был. И письмо Алексея Григорьевича зачитывали. Я его как награду храню, как орден. «Главным по-прежнему остается инициатива людей, их энтузиазм и дух ударничества, словно эстафета, переданные новаторами 30-х годов...»

ХАНИН. На меня большое впечатление произвел рассказ Стаханова о своем рекорде. «Я до секундочки, – говорил он, – помню ту смену, ночь с 30 на 31 августа, хоть столько лет минуло. Только знаешь, я ведь не журналист. Я тебе просто расскажу, по-шахтерски. Шахта наша, понимаешь, была в глубоком прорыве. Самая отстающая в Кадиевке. Причины вроде ясные: и с лесом крепежным не все в порядке, и с вывозкой угля, и с подачей сжатого воздуха к молоткам. И все-таки, чувствовал я, чего-то в этих объяснениях не хватает... Подумал-подумал, больше всего не нравится мне порядок в лаве. Ведь как работали? Час рубаешь, а два возишься с крепью. А если дать забойщику в помощь хорошего крепильщика, сколько «лишнего» угля нарубать можно! Можно так рвануть вперед, что шахта и с планом справится и долги ликвидирует!

В ту ночь мы спустились в забой втроем: я, Калинин и Щиголев – крепильщики. Вскоре, подсвечивая себе «надзорками», к нам пришли парторг шахты Петров и редактор нашей шахтной газеты Михайлов. И первое, что мы увидели, нет леса! Подвели нас лесогоны. Чем крепить? А ведь шила в мешке не утаишь, многие ведь знали о нашей затее. С чем поднимусь я, что скажу людям? Засмеют. Ты, скажут, на лес не сваливай, признайся лучше, что твой «метод» ни к черту не годится... У меня сердце стучало вот так! Я должен был, я обязан был сделать этот рекорд! Нашли мы лес. В забуте, в том пространстве, которое осталось после выемки угля. Осмотрел я кровлю, потом проверил магистраль, шланг, нет ли утечки воздуха. Ну, говорю, я пошел! И полетел уголек из-под молотка... О времени не думал. Рубал. Дошел незаметно до последнего уступа. Снял верхнюю пачку угля, сбил земник. И делу конец...»

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.