Где бы он ни работал, какой бы пост в комсомоле ни занимал, всегда оставался самим собой, в нем, по словам современников, «продолжал жить рабочий паренек». Совсем юные и взрослые, школьники и маститые ученые обращались к Косареву за советом и помощью, потому что знали: обязательно отзовется, поддержит. И звали его просто Саша.

Мое знакомство с ним было чисто визуальным. В начале 1938 года нам, школьникам, готовящимся к вступлению в комсомол, порекомендовали прочитать перед заседанием бюро райкома последние речи Косарева. Но привлекли мальчишеское внимание не речи, а фотографии: «Косарев среди челюскинцев», «Косарев и Чкалов». На одной из фотографий — Косарев со Сталиным. Они приветливо смотрят друг на друга. Сталин даже ласково, по-отечески.

Я был комсомольцем, когда в мае 1938 года Косарев приехал в мой родной город снимать с работы первого секретаря обкома комсомола Бориса Флаксмана — «врага народа»...

— Читали речь товарища Косарева? — спросила нас на уроке учительница по истории. — Сильная речь, настоящего сталинца...

А несколько месяцев спустя по совету той же учительницы мы штудировали «Комсомольскую правду», где сообщалось, что Косарева сняли с работы, а потом объявили «врагом народа». Какое-то время его имя дружно чернили газеты — центральные и местные, — потом оно ушло в небытие.

Но так только казалось. Имя Косарева жило в памяти современников. После XX съезда партии Косарев был реабилитирован.

Его биография начиналась обыденно, как и у многих тысяч детей из дореволюционной пролетарской семьи — многодетной, перебивающейся с копейки на копейку. Родился Саша в 1903 году на Благуше — северо-восточной окраине рабочей Москвы. Окончил церковноприходскую школу. Работать начал девяти лет, на цинковальном заводе. Рассказывал об этом так: «Привел меня мастер в темный сарай. Потолки низкие, пол земляной, на окнах решетки, словно в тюрьме. В пол врыты травильно-промывочные ванны, в которых мы, стоя на коленях — а земля всегда была сырой, — промывали посуду перед цинкованием. Если даже около завода было трудно дышать, то каково же было нам, рабочим, по двенадцать — четырнадцать часов дышать кислотными испарениями и газом. Придешь домой, во рту горько, руки в язвах...»

На благушенских предприятиях Косарев познакомился с большевиками и впервые прочитал рабочую газету «Правда», участвовал в забастовках солидарности.

Сразу после социалистической революции в Петрограде вступил в молодежный красногвардейский отряд под командованием Альфреда Лапина.

Недавно в Центральном архиве ВЛКСМ я разыскал интересный документ: протокольную запись ночного заседания бюро ЦК РКСМ от 18 октября 1919 года. Горстка руководителей главного комсомольского штаба собралась той ночью, чтобы экстренно решить вопрос: «На Питер наступают полчища генерала Юденича. Срочно нужна помощь. Откуда взять ее, если все способные держать оружие уже на фронте? Как помочь питерцам?» Решили послать из Москвы символический отряд из двадцати комсомольцев. Попросился

в отряд и Косарев, но снова получил ответ: «Сиди, мал еще для фронта. Потребуешься — сами призовем!»

Вот тогда-то и проявился характер молодого коммуниста (Саша вступил в партию незадолго до этого, в неполные шестнадцать лет). Тайком от родных, от партийной ячейки он удрал на фронт с «комсомольским» отрядом...

Отгремели бои за Питер. Саша работал инструктором Василеостровского райкома РКСМ. Через полтора года вернулся в Москву — уже опытным комсомольским работником. И сразу был назначен секретарем Бауманского райкома комсомола.

Шел 1921 год. Сложным для молодого секретаря райкома было это время. Предшествовавший период был так прост: ясно, где свои, где враги. Теперь же нэпман идет по тротуару с видом победителя, бросает брезгливо прохожему рабочему: «А ну, посторонись, это тебе не восемнадцатый год...»

Масса неотложных дел навалилась на Косарева: надо организовывать комсомольские субботники, защищать интересы молодых рабочих и подростков на предприятиях (повсюду безработица), проводить «кружечный» сбор средств и продовольствия для голодающих Поволжья.

Домой приходил далеко за полночь.

Это было время бурного строительства социализма и суровой борьбы с его противниками. В двадцать один год Косарев уже работал первым секретарем Пензенского губкома комсомола. В двадцать четыре — избрали секретарем Московского, а вскоре и Центрального Комитета ВЛКСМ. В двадцать шесть он стал генеральным секретарем ЦК комсомола.

Больше всего Косареву претил метод подбора комсомольского актива «под себя» или по принципу кумовства, семейственности.

— Живого, сильного, смелого парня-рабочего, который не заглядывает начальству в рот, не все наши работники выдвигают, — говорил он на VI Всесоюзной конференции ВЛКСМ. — Зачем, мол, связываться. Эта пролетарская публика, если считает себя правой, то, какие бы ты эполеты ни носил, она с большевистской страстностью пойдет на тебя в штыки. Вот почему некоторые и побаиваются выдвигать таких товарищей, а выдвигают тех, кто демонстрирует «верноподданность».

Администрирование, заседательскую суету и директивную бестолковщину Косарев называл «близнецами, существование которых одинаково вредно влияет на работу».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.