Монголии писать интересно и трудно.

За двухнедельную командировку сможешь осмотреть только музеи и пагоды Улан-Батора и пересечь страну по главной дороге. Можно, конечно, без особых усилий написать обо всем увиденном восторженный репортаж, где обязательно традиционный кочевник будет изображен на фоне современных заводов и пашен.

Трудно писать, когда прожил в стране несколько лет и она стала для тебя не просто страной пребывания, как осторожно говорят дипломаты. Ты знаешь ее рассветы и закаты, и слышал, как подмывает берег быстрый Орхон, и видел солонго - зимнюю радугу, и ел в юрте баранину, привыкая обходиться только ножом, и ночь напролет искал дорогу в степи. А вернувшись домой, вдруг почувствуешь что-то вроде ностальгии. Тогда роешься в кипе блокнотов, отрывочных записей на клочках газет и сигаретных коробок, бродишь среди нарядной московской толпы, или едешь куда-нибудь за город, подальше от людей, или просто пролеживаешь диван и тоскуешь по стране. Годы работы в Монголии до сих пор почитаю за лучшие в своей жизни.

Сведения о многовековой сложной истории не выложишь тан вот запросто, на десяти страничках. История буддийской Монголии запечатлена на деревянных дощечках и шелковых полотнищах в музеях Улан-Батора и библиотеке монастыря Гандан, единственного «живого» из семисот монастырей: необходимость остальных отпала с приходом революции. Есть книги путешественников Пржевальского и Козлова и нашего современника академика И. М. Майского, на которого в 1919 году столица Монголии Урга производила «странное и двойственное впечатление»: «...огромные буддийские монастыри с храмами китайско-тибетской архитектуры; тысячи красно-желтых монахов в остроконечных шапках с четками в руках; длинные караваны медленно покачивающихся верблюдов с вьюками на спинах; огромное количество собак, стаями бродящих по улицам, грызущих кости и спящих на солнцепеке; десятки разлагающихся собачьих трупов у заборов, под мостами, посреди площадей; повсюду кучи мусора».

Так писал Иван Михайлович Майский в книге «Монголия накануне революции», когда 70 процентов мужского населения из шестисот с небольшим тысяч жителей заперты были в монастырях, когда на всю страну была единственная светская школа, обучавшая полсотни детей князей и состоятельных лам. Между прочим, до сих пор существует мнение некоторых людей, называющих себя монголоведами, что страна высокого неба должна остаться на земле как бы страной-музеем. То есть все должно быть так, как при Чингизидах или хотя бы как при последнем из богдыханов. Такого мнения придерживается и мистер Гомбожав, монгол по национальности и американец по месту жительства. Моему другу корреспонденту газеты «Унэн» Гурринчину он как-то жаловался, что с каждым его туристическим вояжем на родину становится все трудней уловить дух древней кочевой жизни. Мешают опоры линий электропередач, заводские трубы и башни элеваторов.

Но вот я раскрываю тридцатый том Сочинений В. И. Ленина: «Мы все усилия приложим, чтобы с монголами, персами, индийцами, египтянами сблизиться и слиться, мы считаем своим долгом и своим интересом сделать это, ибо иначе социализм в Европе будет непрочен. Мы постараемся оказать этим отсталым и угнетенным, более чем мы, народам «бескорыстную культурную помощь»... т. е. помочь им перейти к употреблению машин, к облегчению труда, к демократии, к социализму». Эти слова были сказаны еще в 1916 году, и я знаю, почему именно к Ленину, когда весть о социалистической революции в России пронеслась по монгольским степям, отправилась делегация беднейших аратов во главе с молодым батоном Сухэ. Именно от Ленина делегаты хотели услышать и услышали уверенные слова о том, что социализм, подобный русскому, можно построить и в странах, не переживших капиталистического пути развития.

... МНЕ не приходилось бывать в Монголии ни на одном торжестве, ни на одном самом скромном общественном мероприятии, где бы рядом с соёмбо - Гербом Монгольского государства не присутствовал Государственный герб СССР, где бы не развевались рядом два флага: красный с вертикальной голубой полосой - монгольский и наш, советский.

1 марта 1921 года в советском городе Кяхте состоялся первый съезд Монгольской народно-революционной партии. Двадцать шесть аратов, гонимых правительством, преследуемых китайскими милитаристами и белогвардейцами барона Унгерна, намечали программу жизни для своего народа.

18 марта 1921 года полтысячи голодных, оборванных и почти безоружных всадников Сухэ-Батора и русских партизан выбили гоминдановцев из Маймачена, монгольской части Кяхты. Так родилась Народная армия Монголии. 6 июля она освободила столицу страны Ургу, и 11 июля была провозглашена победа Народной революции.

Еще одна дата: 26 ноября 1924 года Первый Великий Народный хурал единодушно принял проект конституции и переименовал город Ургу в Улан-Батор - Красный богатырь. Сейчас Монголия празднует пятидесятилетие своего государства.

Будущее страны можно увидеть через настоящее ее молодежи. В этой истине я еще раз убедился, когда участвовал во Всемонгольском походе по местам революционной, боевой и трудовой славы.

Поход начался на границе с Советским Союзом, возле Наутек и Кяхты, где разворачивались события Народной революции. Здесь ополченцы Сухэ-Батора и русские партизаны дали смертельный бой китайским милитаристам. Отсюда провожали в знаменитый Западный поход армию Чой-балсана. Здесь формировались отряды Рокоссовского и Щетинкина - участники боев за свободу монгольского народа. По сопкам и перевалам нас водил восьмидесятилетний Дашзэвэг и пел старую партизанскую песню, сложенную в этих местах: поставили по углам буддийского храма четыре пулемета и две пушки, полученные от русских братьев, и разбили врага.

- Вот отсюда, - говорил Дашзэвэг, - мы держали под обстрелом Кяхту, и снаряды густо падали на наминов, и было видно, как лошади бьются в постромках.

Ректор Улан-Баторского университета, председатель Великого Народного хурала профессор Д. Цэвэгмид, представлявший несколько лет свою страну в Организации Объединенных Наций, рассказывал о своей юности. Она проходила в то время, когда чистый годовой доход средней монгольской семьи составлял 11 рублей 75 копеек, и самостоятельную жизнь Цэвэгмид начал с того, что отправился пешком из отдаленного аймака на учебу в Улан-Батор. Поход этот занял 44 дня.

- Я помню, как учились дети еще в 1941 году. Один карандаш делили на четверых и привязывали это сокровище, чтобы не потерять, к единственной пуговице на дели. Бумаги не было вообще. Школьники натирали салом обыкновенные доски и посыпали золой. Получив хорошую отметку, школьник гордо нес свою доску домой, но когда результаты его трудов сдувал ветер, он горько плакал.

... СРЕДИ моих монгольских друзей были представители разных поколений. Тарнахану Кусману - за сорок, и поэтому его можно отнести к более старшему поколению. Сын казаха-охотника, он и сам гонялся с беркутом за лисицами; когда построили железную дорогу, стал машинистом и награжден за свою работу на тепловозе орденами Сухэ-Батора и Полярной Звезды. Познакомился я с ним, когда он стал водителем-асом советского строительного треста в городе Дархане. Мы сделали много дальних рейсов в Западную Монголию, ночевали на одной кошме и вместе разогрели на костре не одну банку тушенки. Многое я записывал из наивных, мне казалось, разговоров Кусмана этими ночами у костра.

- Слушай, - говорил он, - я зимой в Улясутае кино видел. Там сначала парень с негром дерется. Чуть не убили друг друга, а потом как братья стали. Против богатых вместе дрались. А правда, чего им делить... Шибко хорошая картина... Вспомнил, «Спартак» называется. - Кусман молчит, прикуривает от уголька свою трубочку. - Слушай, а Спартак американо или из Союза?

- Да нет, - говорю. - Это только фильм американский. А Спартак - фракийский раб. Скорее всего, болгарин.

- Ага, понял. Значит, вроде нашего Сухэ-Батора.

Кусман окончил всего шесть классов и, может быть, о Спартаке или о других исторических личностях ничего не слышал или давно забыл, но уж, во всяком случае, в чем он твердо уверен, так это в том, что все связанное с новой жизнью, с социализмом, со свободой началось в Советском Союзе.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.