Пока они спорили стоя в дверях, выходивших в огород и на бахчу, со стороны Гриров перелез через забор белый человек и стал ходить от одного арбуза к другому, выбирая, какой поспелее. Генри и его родители стояли и следили за вором, но отец и мать Генри, по-видимому, были больше обеспокоены тем, что предпримет Генри, чем потерей своего лучшего арбуза. Не успели они и рта раскрыть, как сын спрыгнул со ступенек и направился по дорожке к бахче. При его приближении непрошенный гость сначала пустился бежать, но потом, очевидно, решив, что ничто на свете не может заставить белого человека бежать от негра, остановился в выжидательной позе, сжав кулаки.

Генри, подойдя ближе, наверное, раздумывал, как же ему быть. Если непрошенный гость не убежал, если, напротив, он приготовился к драке, - что было делать негру? Положение разрешилось само собой. Стоявшие в дверях увидели, как Генри вдруг остановился и удивленно всплеснул руками. Они увидели, как он протянул руку белому человеку, и были как громом поражены, когда вор, несколько поколебавшись, принял руку Генри. Родители юноши с удивлением наблюдали, как он смеялся и разговаривал с белым человеком. Они облегченно вздохнули и вместе с тем немного обеспокоились, когда вор, как будто что-то вспомнив, быстро повернулся, перелез через забор и побежал через кусты к дому Гриров. Как бы то ни было, арбуза он не взял.

Генри вернулся, смеясь.

- Кто бы, вы думали, это был? - спросил он. - Это была маленькая Элен Грир! Помните, мы вместе ходили в школу. Мы очень подружились, но, когда стали старше, поняли, что ребятам, которые друг другу нравятся, дружить нельзя, что это-преступление, особенно, если один из этих ребят случайно... Но в чем дело, мама? Что с вами обоими? - И мать и отец неподвижно смотрели на него, как будто настал их последний час.

- Входи в дом! - сказал отец прерывающимся голосом. - Живо! - Он втолкнул обалдевшего юношу в спальню. - Забирай свои вещи и отправляйся отсюда, как можно скорее!

Мать всхлипывала и кричала: - Скорее, скорее!

Она вытащила все платья Генри из шкафа и бросила их на кровать. Она кричала ему, чтобы он достал свой чемодан, а когда поняла, что он не слышит ее, сама принесла чемодан и запихала в него вещи. Она тяжело дышала и причитала:

- О, мой бедный мальчик, мой бедный мальчик! О, мой бедный мальчик, мой бедный мальчик!

Генри пытался шутить. Он сказал:

- Кто это твой бедный мальчик? Почему я бедный мальчик? Со мною же ничего не случилось!

Но потом Генри начал топать ногами, кричать и потрясать в воздухе кулаками. Он ничего не станет делать, сказал он родителям, он не тронется с места. Зачем ему бежать? Что такого он сделал, что должен бежать как преступник? Но, делая вид, что он ничего не понимает, Генри уже твердо знал: в это утро он видел солнце в последний раз. Генри знал, что, остановившись поболтать на минуту с подругой своего детства, он совершил преступление, за которое может заплатить только смертью у позорного столба, медленной смертью от ран, нанесенных ножами и бритвами.

Ибо он сделал именно то, на что рассчитывали Гриры и их друзья: он «оскорбил» белую девушку. Генри хотелось знать, допустит ли она его убийство...

... Один человек, видевший, как убивали Генри, рассказывал, что юноша произнес перед линчевавшими речь о том, почему люди «высшей породы», подобные Грифам и их друзьям, так боятся таких негров, как он, и убивают их.

- Но вы не можете помешать времени перевернуть страницу истории, - сказал им Генри.

В этот момент один из линчевавших, боясь слушать дальше, раскроил лицо юноши топором...

Я лежал вытянувшись на толстой ветви дерева и дрожал. Мне казалось, что у меня озноб. У меня сосало под ложечкой, а голова была очень легкая. Дом Орренов тоже дрожал, и я смотрел на него, ожидая увидеть, как он распадется на части и погрузится в землю. Мне казалось, что я тоже распадусь на части и погружусь в белый песок двора глубоко под деревом. И все-таки это будет лучше, чем умереть так, как умер Генри Аллен... Я думал о белокурой девочке, которую мы встречали по дороге в школу, и которой я знал, что нравлюсь.

Я больше не должен любить ее. Если бы она была мальчиком, а я девочкой, все было бы хорошо, потому что черные женщины принадлежат белым мужчинам, независимо от того, нравится ли это черным мужчинам и женщинам или нет.

Неужели моя мать и сестра тоже принадлежат белым мужчинам?

Я подумал об отце и понял, что, пока он жив, мать и сестра принадлежат только нам. Но белые люди хитры, их много, у них есть ружья, арканы и собаки-ищейки, и если эти люди придут за моей матерью и сестрой.

то даже такой храбрый человек, как мой отец, едва ли сможет их спасти.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.