Появление Годунова

— Не узнали, Михаил Илларионович...

— Почему не на площадке? — перебивает начальник. — Часы у вас есть?

Годунов глядит под ноги.

— Часы есть, Михаил Илларионович. Кирпича нет.

— Вот оно что! По-твоему, бригадир, это основание для перекура? В одиннадцать, — Соболь смотрит на часы, — в одиннадцать десять утра? Вы уже месяц в Солнечном. Пора приучиться к нашей дисциплине, у нас не завод. Ты был сегодня утром на планерке?

— Был.

— Там тебе ясно сказали. Ввиду задержки кирпича бригада должна расчистить площадку. Сказали?

— И вчера говорили и сегодня. Бригада и не отказывалась от уборки. Только я не вижу в этом... смысла.

— Значит, пусть хлам так и валяется? Такой у тебя смысл?

— Нерасчетливо ставить каменщиков на уборку. Один убыток.

— Ты хочешь сказать, вам убыток, — поясняет Соболь.

— И нам. Но не в этом суть. Мы вчера дома считали для смеха, сколько кубометров кладки потеряли из-за этой уборки. Получается цифра! Есть же бригада разнорабочих, зачем каменщиков отвлекать, Михаил Илларионович?

Соболь засовывает руки в карманы пальто. Подходит к Годунову, Коленька ему по плечо. Достает «Беломор».

— Курите, ребята. Ничего, ничего, не обедняю... В подвал торопливо входит прораб Саяпин.

— Где у вас раненый? — кричит он.

— Здесь, — отвечает Леня Вихров, пробуя подняться. — Зря раззвонили, какой я раненый? Царапина.

— А ну сиди! — Прораб проходит мимо начальника и опускается на корточки перед Леней. — Ничего себе! Где это тебя угораздило?

Морщась, Леня рассказывает. Таскал тачку с мусором. Площадка, сами знаете, какая... Ну и наступил на гвоздь... Кто его торчком поставил, спрашивается? Гвоздь и прошел через обувь.

— Забинтовать надо, — решил Соболь. — Глубоко.

— Травма. В самом лучшем виде, — подсказывает сзади Саяпин.