– Почему же через «эф», Марк Захарович? – спросил я его удивленно.

– Молодой человек, пожалуйста, не учите меня, какие были тогда вывески, – по-стариковски ворчливо, с некоторым даже вызовом ответил Шагал, а в глазах его стояли слезы.

Слезы неизбывной ностальгии – тоски по далекой, брошенной в трудные годы родине.

Во время поездок на Запад такие слезы мне приходилось видеть не раз при случайных и неслучайных встречах с людьми, в разные годы и по разным причинам покинувшими Россию...

Жизнь каждого человека подходит к некому водоразделу, за которым пережитое, сформировав человека, подвигает его к новому. Детство сменяется отрочеством, отрочество – юностью, и это особенно (с моей точки зрения] важная грань в становлении человеческого характера, ибо юноша уже властен над жизнью, а не подвластен ей, как младенец или отрок.

Сергей переступил грань юности рано – да, собственно, в те годы время убыстрилось, темпы сделались иными, и трудности, которые нам приходилось испытывать, лишали нас того инфантилизма, который был свойствен поколениям предыдущим. Изнеженная барственность власть имущего меньшинства, темнота и бесправие голодного большинства, лишенного права на общественную деятельность, – все это кануло в Лету после победы революции, когда четырнадцатилетний Аркадий Гайдар был командиром эскадрона, девятнадцатилетний Тухачевский – командиром дивизии, двадцатисемилетний Блюхер – министром обороны Дальневосточной республики.

Огромную роль в нашем раннем возмужании сыграла школа. На смен; старой, косной и чванливой гимназии пришли в народное образование, руководимое Анатолием Васильевичем Луначарским и Надеждой Константиновной Крупской, новые принципы. Мораль социализма, базирующаяся на принципах равенства, свободы, дружбы, породила новые взаимоотношения между педагогами и учениками.

На всю жизнь мы с Сергеем Антоновым запомнили, полюбили Александру Афанасьевну Еремееву, еще молодую, но уже со стажем учительницу, которая вела нас до пятого класса. Любили мы ее за знания бездонные, которыми, казалось нам, она располагала, за то, как передавала эти знания, терпеливо и добро переносила наши шалости, влияла на нас лаской, а не криком. Сколько я помню, Александра Афанасьевна всегда выделяла среди нас Сергея. Видимо, ей нравилось, как Сергей на лету схватывал сказанное на уроке, как исступленно любил он книги, как не по-детски серьезно относился к заданиям в школе. Только благодаря недюжинным способностям и тому, сколько внимания уделяла ему наша учительница, Сергей за один год смог окончить два класса. Нам, его сверстникам, – чего греха таить! – конечно, было завидно, но авторитет Сергея после такого «рывка» неизмеримо возрос. Помню, как После окончания третьего класса за «успеваемость и примерное поведение» Александра Афанасьевна на последнем уроке торжественно вручила Сергею роскошную книгу. «Гектор – моя собака». На приобретение этой книги, как мы узнали позже, Александра Афанасьевна потратила свое двухнедельное жалованье, а жилось тогда трудно, ох, как трудно.

Бывало, неделями, а то и месяцами в школе не топили, – не хватало дров, – но никто не пыл, в классы все являлись аккуратно, кроме тех, кто лежал дома с температурой. Когда заболевала «техничка» тетя Настя, мы сами убирали классы, мыли полы; девочки возились с тряпками, а мы, мальчишки, таскали воду с соседней колонки.

Помню, как в конце одного особенно холодного и голодного года Александра Афанасьевна взяла на свое иждивение совершенно отощавшего Сергея и поселила его у себя в комнатушке при школе; учительница сама голодала, но талантливого мальчишку поддерживала, как могла.

Учебников у нас не хватало, не было и тетрадей. Поэтому уроки мы готовили по пять человек вместе, писать приходилось на всем, что попадало под руку, вплоть до старых газет, а писать нам, говоря откровенно, очень хотелось, и это объяснимо: дети неграмотных родителей, мы очень гордились тем, что Стране Советов нужны кадры ученых, интеллигентов, строителей, обладающих знанием.

Но, помимо знаний – мы чувствовали это, – Родине нужны кадры военных (впрочем, без серьезного объема знаний в ту эпоху, не говоря уж об эпохе нынешней, военному человеку грош цена). Поэтому, начиная с восьмого класса, все свободное от работы и учебы время мы отдавали Осоавиахиму – отцу нынешнего ДОСААФа.

Окончив школу, мы с Сергеем уже имели дипломы танкистов, хотя танка в нашем Осоавиахиме не было – сначала мы обучались вождению «боевых машин» на фанерном макете, а потом на разболтанном, стареньком «газике», однако, как показали события последующие, наши осоавиахимовские наставники обучали нас мастерски.

...Но главным, верно, водоразделом детства, юности и зрелости по праву считают любовь.

Будучи человеком по натуре скрытным, когда дело касалось его личной жизни (даже о том, почему он ушел из дому, от матери, я узнал много позже), Сергей, казалось, интересовался только тем, что было известно всем нам: службой на электростанции, директорством в музее художника Пэна, активной работой в Осоавиахиме и горкоме комсомола.

Но однажды наших комсомольцев как током шибануло: девятнадцатилетний Сергей Антонов женится!

Свадьбу мы справили по тем временам замечательную: в его девятиметровую комнатушку набилось человек тридцать; Маришка, наша подруга, жена, восемнадцати лет от роду, пир устроила на славу – угощение было разложено на подоконниках и в коридоре на трех табуретках, гости стояли, как на дипломатическом «файф-о-клоке» – ни одного стула у молодых не было, Сергей имел только раскладушку, чемодан и стол на кухне.

Маришка, став женой Сергея, дружбе нашей не мешала, но однажды случилась история довольно занятная.

Сергей и после женитьбы, столь ранней и неожиданной, привычкам своим не изменил, продолжал отдавать всего себя работе, а тут еще, вчитываясь в тревожные газетные сообщения о ситуации в Европе, он стал заниматься парашютным спортом.

– Пригодится, – сказал он мне, – фашистов десантом будем бить в их же берлоге.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.