Последняя капля

- Что ты говоришь, Сандий! Ведь ты же знаешь, что мой отец обещал твоему выдать меня за тебя... А я ни за кого другого не пойду...

- Когда я приду, то кликну тебя.

- А если в это время вся деревня как - раз будет толочь рис, то как же я услышу тебя?

- Да, твоя правда, - задумчиво произнес Сандий. - Так вот как: жди меня в роще, у кетапана, на том месте, где ты дала мне веточку мелатти (яванский жасмин).

- А как я узнаю, Сандий, когда мне выйти под кетапан?

- Считай месяцы, - отвечал Сандий, подумав с минуту. - Меня не будет трижды двенадцать месяцев. Каждый месяц делай зарубки на толкаче. Когда их наберется тридцать шесть, ты в первый же день нового месяца выходи под кетапан. Я - то уже, наверно, буду там ждать тебя. Придешь?

- Приду, Сандий, приду и встречу тебя под кетапаном.

Сандий оторвал кусок синего полинявшего холста от своего головного платка и, отдавая его Адинде, сказал.

- Вот тебе мой залог. Храни его до нашей новой встречи, через тридцать шесть месяцев.

Они встретились, и Сандий ушел. Шел он долго. Проходил через деревни и города, блестевшие в ярком тропическом солнце и в волшебной зелени садов. В городе Тангеранге он зашел к знакомому своего отца и остался у него на один день, чтобы выучиться плетению шляп: это могло ему пригодиться, если бы в столице его постигла неудача. На следующий день к вечеру он двинулся дальше.

Шел он задумавшись, вспоминая о покинутой деревне и, главное, об Адинде. Как долго он не увидит ее. Но вскоре он стал утешать себя мыслью о будущем заработке, как он устроится с Адиндой, как заведет собственное, ни от кого не зависимое, хозяйство. И он уже видел, как идет домой, и как Адинда нетерпеливо ждет его под кетапаном...

После нескольких дней пути Сандий добрался, наконец, до Батавии и почти тотчас получил место у одного господина, не понимавшего его наречия. В Батавии охотнее берут слуг, не говорящих на чистом малайском языке, так как считают их неиспорченными еще европейской культурой. Но хотя Сандий и быстро научился болтать по - малайски, он продолжал вести себя хорошо, потому что помнил о своих двух буйволах и об Адинде. Он вырос и возмужал, так как ел хорошо и каждый день, чего не бывало в Бадуре. Вся прислуга в доме любила его. Сам барин очень дорожил им и возвел его в сан камердинера. Ему прибавили жалованье и делали подарки.

Здесь прожил он все три года.

Но как удивлены были его неблагодарностью, когда он, к концу этого срока, вдруг потребовал расчета и аттестата в хорошем поведении. Отказать в этом, ему, однако, не могли и, получив все, что ему следовало, Сандий весело отправился обратно в Бадур.

Опять проходил он теми же поселениями и городами, но теперь совсем в другом настроении. В бамбуковом свитке он нес теперь паспорт и хороший аттестат, а в колчане за спиной звенели тридцать испанских долларов. Их хватит на покупку целых трех буйволов. Что - то скажет Адинда! Да это еще не все его богатство. За поясом торчит стальной кинжал, в кованых серебряных ножнах и с резной ручкой из драгоценного дерева, тщательно завернутый в шелковый чехол. Кроме всего этого, в кармане звенел еще пояс из серебряных колец для тоненькой талии Адинды...

А на шее Сандия висел маленький шелковый мешочек, и в нем хранилась ветка маслины, данная ему Адиндой при расставании. Это тоже была одна из его драгоценностей.

В таком настроении Сандий не обращал уже больше внимания на великолепие больших городов: он видел лучший из них - Батавию. Его не интересовали рассказы случайных дорожных спутников; он не прятался в кусты, как раньше, при проезде резидента: в Батавии он видел гораздо более важную особу, - сам король называет ее «дедом» (генерал - губернатор Явы).

Дорогой он узнал, что начальник округа Паранг - Кубьянга, разоривший его семью и тысячи ей подобных, за чересчур уже беззастенчивый и наглый грабеж, смещен с поста и приговорен к двум неделям ареста. Он отбывает его в доме своего тестя. В уме Сандия мелькнула смутная мысль, что наказание как - то не соответствует преступлениям этого представителя королевской власти, но он не остановился на ней. Узнал еще, что прибыл новый ассистент - резидент, мягко и ласково обращающийся с народом, и народ надеется, при его содействии, вернуть то, что заграбили у него чиновники.

Все это, однако, скользило мимо ушей Сандия. В облаках пыли он старался разглядеть широкие ветви раскидистого кетапана, недалеко от Бадура, где должна ждать его Адинда. И он представлял себе любимую девушку такой, какой она могла стать в эти долгие три года. Он видел ее тяжелую блестящую черную косу, собранную в сетку, огромные сверкающие глаза, упрямо вздернутый нос и насмешливые губы. И вся ее стройная юная фигура, дышавшая радостью и ожиданием, ярко рисовалась его воображению. И она скажет ему:

- Здравствуй, Сандий! Я все эти месяцы думала о тебе: и когда ткала, и когда толкла рис, и все время... Смотри, вот и тридцать шесть зарубок на толкаче. И в первый же день нового месяца я стою перед тобой, Сандий... Я хочу быть твоей женой, чтобы нам больше не расставаться.