– Ничего прекрасного, я же сошел с полосы, – с нескрываемым презрением к самому себе пробормотал он. – Какая там прекрасная: с таким жутким разворотом на рулежке!
– Чушь! Вы проделали все великолепно! – возразил Байард. – У нас там лишь царапины и легкий испуг. Теперь надо бы взглянуть на командира и помощника. Их, наверное, тоже изрядно помотало.
– Доктор! – В горле у Спенсера совсем пересохло. – Мы успели?
– В общем-то да. Теперь все зависит от больницы. А вы уже сделали свое дело.
Спенсер хотел было вылезти из кресла, но тут он уловил какой-то потрескивающий шум. Его вдруг словно окатило горячей волной ужаса. Но он тотчас понял, что шум доносился из наушников, висевших на панели. Спенсер опустился обратно на сиденье и поднес их к уху.
– Джордж Спенсер! – вызывал оттуда голос Трелливена. – Джордж Спенсер! Где вы?
Снаружи с нарастающей силой раздавался вой сирен пожарных машин и скорой помощи. А из салона до Спенсера доходили голоса суетящихся пассажиров.
– Да, я здесь, – откликнулся он в микрофон.
Голос Трелливена звучал на фоне возбужденных возгласов и смеха:
– Джордж, это была, наверное, самая шумная посадка за всю историю аэродрома. Так что и не просите взять вас пилотом. Правда, тут некоторые хотели бы пожать вам руку и угостить, когда все уляжется.
Джанет подняла голову и улыбнулась дрожащими губами.
– Видели бы свое лицо, – сказала она. – Оно все почернело.
Спенсер не знал, что ответить. Не нашлось ни спасительной шутки, ни слов благодарности. Он лишь ощущал, что до тошноты измотан и обессилен. Но он все же улыбнулся в ответ и, дотянувшись до руки Джанет, крепко сжал ее.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.