Полигон

Я посмотрел на его ладони, когда он чистил автомат. На обеих мозоли содраны. Юрий перехватил мой взгляд.

– Страховал ребят над карнизом в горах... На страховку, сами понимаете, слабачка не поставят, ну, а ладони заживут, не впервой...

Его перебивает ефрейтор Чеслав Герфольведен:

– Это подо мной камень поплыл, я и повис, а Юра держал.

– Сочтемся, Чеслав, жизнь полна неожиданностей.

Юрий Шпехт встает и уходит. Ему в дозор. Со мной остается Чеслав, он из отделения Шпехта, наводчик-оператор. Серьезный парень, степенный, немногословный. Я у него уже допытывался, как ему удается каждый раз стрелять из орудия БМП без промаха. Чеслав краснел, хмурил лоб, что-то бормотал про себя, но мне ответил единственное: «Отыскиваю точку прицеливания, навожу и стреляю». «И все время в яблочко?» «Да, так уж получается».

Чеслав до призыва на службу окончил с красным дипломом ПТУ. работал электриком 4-го разряда на одном из вильнюсских заводов. Ему доверяли ремонт самого сложного оборудования.

«Какого?» – спрашиваю. «Разного», – отвечает. «И что?» «Пускал». Вот и весь сказ.

Про командира рассказывает охотнее:

– Летом были ротные тактические учения. Нам надо было за сутки пройти 50 километров. Жара. Выпили всю воду из фляг. До ближайшего родника двадцать километров. Через два часа говорить уже не могли, губы распухли. Юрий достал свою флягу: «Пейте». Почти полная. «А ты как?» – спрашиваем. «Я, – говорит, – как верблюд, на неделю вперед напиваюсь». А у самого губы потрескались от жажды. Такой он человек, наш командир.

Поздно вечером идем с гвардии лейтенантом проверять посты. В пути говорим о том же – армейском товариществе, взаимовыручке. Волчок рассказывает:

– После стрельб вызываю сержантов Шпехта и Булку. Говорю, что сегодня двое наших бойцов отстреляли на «тройку», для разведчиков это не оценка. Сержанты спрашивают: кто? Называю. Они мне: «Ясно, товарищ гвардии лейтенант». А что им ясно, не говорят. Ну, думаю, подождем, посмотрим. Через неделю зачетные стрельбы. Я шесть дней в командировке был. Приехал, интересуюсь у Петра Булки, как, на его взгляд, «троечники» сработают. «Сейчас увидим», – отвечает. Словом, те двое отстреляли на «хорошо». Не знаю, как сержантам удалось за неделю научить бойцов точно брать прицел, но факт был налицо. Уже потом выяснил, что Шпехт и Булка поочередно каждый день с ними занимались в оружейной, на стрельбище, даже в ленинской комнате.

Мы некоторое время шли молча. Потом Волчок сказал:

– Наверное, иначе и нельзя в армии. Мы ведь все за одно дело отвечаем. Как вы считаете?

Лейтенант еще очень молод (как большинство лейтенантов вообще). У него совсем мальчишеское лицо. Его не спасает даже нарочитая серьезность.

Когда тебе двадцать два года, открытие многих истин еще впереди. Но первую и главную он уже открыл, да, они все отвечают за одно дело – разведчики и артиллеристы, операторы ракетных комплексов и планшетисты, подводники и гранатометчики. Это одно дело – наша способность отразить нападение врага. Но я бы расширил круг тех, кто за это отвечает, потому что военные люди – это первая линия нашей обороны. А все мы – вторая, которая тоже при необходимости может стать первой.

На узкой тропе, стиснутой с обеих сторон нависшими валунами, нас окликнули:

– Стой. Кто идет? Пропуск?

– «Курок»...

...Колонну вел гвардии майор Мартынов. Весь путь от лагеря до перевала он простоял в люке БМП, и теперь глаза его покраснели и слезились от встречного ветра, а лицо было серым от пыли. У горного перевала майор остановил колонну и спрыгнул на землю. Сделал несколько приседаний, разминая затекшие ноги, подошел к группе офицеров.