Фольклор? А зачем об этом говорить? Это каждому ребенку понятно. А то, что слово нерусское, так почему нельзя им попользоваться? Мало ли иностранных слов давно уже получили права гражданства в русском языке! И все-таки давайте задумаемся, что мы привыкли вкладывать в это понятие? А то ведь «мудреное дело корыто: кто не знает, кораблем назовет». Одно из определений принадлежит академику Д. С. Лихачеву: «Самое массовое из искусств — фольклор словесный, музыкальный, материальный (изделия народного ремесла) — почти лишено того, что мы могли бы назвать безвкусицей, подделкой под искусство. Почему? Я думаю, именно потому, что народное искусство (фольклор) создается всеми, для всех и в рамках многовековых традиций. Во всем, что делал народ, — единое представление о красоте. Здесь нет разночтений. Единство представлений о красоте создавало единство стиля, и то и другое, как броней, защищало народное искусство от безвкусицы».

Согласитесь, довольно неожиданное объяснение. Большинство привыкло к народному искусству относиться снисходительно, да и надоели порядком все эти народные ансамбли песен и однообразных плясок. А тут оказывается, что народное искусство свободно от безвкусицы. Вот и получается: «Не смотри на кличку, а смотри на птичку». И те, кому посчастливилось еще застать народные гулянья, но не под духовой оркестр в парке, а под гармонь, вспомнят и вздохнут. А то и пригорюнятся: сколько души вкладывал в свою игру гармонист! А может, кто-то и запечатлел вымирающие обычаи, русские хороводы, неспешные гулянья, россыпь драгоценных пословиц? И что же, действительно запечатлел, да еще с каким озорством и талантом! Вот уж «пришло счастье, хоть в колокола звони!» Он еще молод. Ему чуть за тридцать. Сергей Овчаров, снявший в 1983 году свой первый полнометражный художественный фильм «Небывальщина», затронул одну из самых больных проблем. Всегда казалось, что мы свято храним свои национальные традиции: неизменный компонент всех концертов по радио или телевидению — народные песни и пляски. А молодежь, за редчайшими исключениями, почему-то повально увлекается западной музыкой. А что, у нас на сцене не настоящие мастера? Но почему-то морщатся слушатели, хотя и голос, скажем, у Л. Зыкиной хорош, и слова В. Бокова самые что ни на есть народные.

Что же произошло, если наше родное, кровное, то, что питает искусство, кажется невыносимо фальшивым, приторным? Но оказывается, можно еще, кроме быстрой езды, беззаветно любить русскую гармонь, старинные распевы, народные гулянья. Оказывается, наши русские обычаи продолжали жить все это лакировочное время, но не на поверхности, а в глубинке. И молодой режиссер Овчаров сумел увидеть это забытое богатство и показать его.

Дебютировал он короткометражным фильмом «Нескладуха». Недавно телезрители получили возможность увидеть этот фильм, снятый по рассказу В. Шишкова «Винолазы». Уже в этой работе проявилось тяготение режиссера к русской шутке, скоморошине. Не буду пересказывать сюжет фильма — меня поразило, что на фестивале короткометражных фильмов в Париже он получил Гран-при. Награда эта свидетельствует, что всегдашнее умение русского человека посмеяться над собой, расцветить шуткой самое горестное событие понятно не только нам, но и зарубежному зрителю. Хотя многие отечественные ретрограды были шокированы подходом режиссера и усмотрели в его фильмах глумление над нашим прошлым.

Может быть, потому так трудно пробивался на экраны второй фильм Овчарова — «Небывальщина». Если «Нескладуха» — картина сюжетная, то в «Небывальщине» трудно вычленить сюжетную линию. Она почерпнута из русских сказок. Да и герои, конечно, взяты из сказки: Незнам (А. Кузнецов), этакий вариант Иванушки-дурачка, Бобыль (С. Бехтерев), вечный изобретатель, и, наконец, неунывающий, все умеющий Солдат (А. Булдаков). Режиссер сумел привлечь начинающих актеров, угадать их характерные черты и создать единый актерский ансамбль. Примечательно, что в массовых сценах заняты непрофессиональные актеры — жители Курганской области.

Овчаров показывает Незнама в различных ситуациях, но — весело и озорно. Жизненный путь Незнама так же извилист, как путь русской реки, но вспомним пословицу: «Только ворон прямо летает». И постепенно незадачливый и неумелый Незнам набирается ума в путешествиях. Но почему начались эти скитания незадачливого Незнама? Конечно, виной тому его женитьба — «женился, как на льду обломился». Наверное, это и есть завязка «Небывальщины». Хотя с тем же успехом завязкой можно назвать ряд других эпизодов — к примеру, уход мужиков на войну. Отдельные элементы фильма равноценны и в равной степени могли бы послужить завязкой или кульминацией. Какой бы эпизод мы ни взяли, в нем заложено столько смысла, энергии, что он сам по себе мог бы стать вполне самоценным зерном, из которого может произрасти новый фильм. Вот, к примеру, рынок. Сюда попадает Незнам, пытающийся продать корову. Рынок в фильме С. Овчарова не только изобилие «плодов земных» и средоточие всевозможных ремесел, но и средоточие людских страстей. Здесь сходятся все — и городской ловелас, и жулик, и Бобыль, решающий именно здесь продемонстрировать всему люду мощь человеческого разума. На рыночной площади он воздвигает грандиозное сооружение из... бочек, напоминающее ракету. Здесь же следит за порядком бравый урядник, словно сошедший со страниц Салтыкова-Щедрина. Естественно, что в его устах всего два слова: «Разорю!» и «Не потерплю!». Но именно он спасает незадачливого изобретателя от гнева разъяренной толпы.

Действие фильма разворачивается так же неспешно, как повествование русской сказки. Изгнанный из дома, Незнам становится странником. Его встреча с бывалым Солдатом, каскад приключений, начиная со встречи с хранителем женской красоты до схватки с иноземным захватчиком, который обращается в бегство от мужиков, забрасывающих его шапками, — все это завораживает, увлекает и только потом, вновь и вновь всплывая в памяти, требует осмысления. Сюжетная линия как будто отсутствует. Она становится своеобразной головоломкой по принципу «в огороде бузина, а в Киеве дядька». Именно поэтому отдельные элементы фильма не разваливаются, они спаяны внутренними законами, они объединяются волей художника в величественную панораму, в которой мы узнаем не только наше прошлое и настоящее, но и будущее.

Откуда же это эпическое видение? В чем тайна фильма? Один из исследователей русской сказки, В. Я. Пропп, отмечал, сопоставляя миф и сказку: «Миф есть рассказ религиозного порядка, сказка — эстетического. Миф есть более раннее образование, сказка — более позднее. Таким образом, миф и сказка отличаются не столько сами по себе, сколько тем, как к ним относятся. Это значит, что фольклористика есть наука не столько о сюжетах, текстах, но и о роли этих сюжетов в общественной жизни народов». Основа фильма Овчарова сказочна, но в той же степени мифологична. Однако не стоит воспринимать термин «миф» уничижительно. Русский философ начала века С. Н. Булгаков писал: «Прежде всего следует отстранить распространенное понимание мифа, согласно которому он есть произведение фантазии и вымысла... Он есть событие, которое совершается на грани двух миров, в нем соприкоснувшихся...» Причем эти два мира, один — человеческого сознания, другой — таинственный, взаимопроникают друг в друга. А если заглянуть в Словарь мифов, то мы узнаем еще кое-что: «В первобытном обществе мифология представляет основной способ понимания мира».

Это соприкосновение, а порой перерастание мифа в сказку тонко чувствует С. Овчаров. Он творит своеобразный миф, в котором отразилось его понимание народной судьбы. Думаю, он не обидится, если теперь, объяснив, что я вкладываю в понятие мифа, назову его мифотворцем. Пушкин, создав миф о женской судьбе, назвал его «Сказкой о рыбаке и рыбке». Лесков, сложивший миф о народном умельце, назвал его «Сказом». Миф — это еще и способ познания действительности. И не стоит относить его бытование только к первобытному обществу. Он сохраняет актуальность во все времена. Один из исследователей отмечает: «Миф, потерявший свою социальную значимость, становится сказкой». Значит, во многом от нашего отношения зависит, что перед нами — миф или сказка.

Незнам, проходящий огонь и воду, близок нам еще и потому, что едва ли не каждому приходится повторять этот жизненный путь. И нас встречают безводные пустыни и дремучие леса, добрые и злые люди. Но вот Незнам, набравшийся ума, возвращается домой. Семья растет, в доме достаток. В финале фильма, на гуляньях, он предстает перед нами в окружении множества румяных деток, да и его трудно узнать — это молодой, степенный мужик, глубоко уважающий себя. Но и в этот серьезный, счастливый финал врывается скоморошина: «Шей, вдова, широки рукава, было б во что класть небывалые слова!» Бобыль, безуспешно на протяжении всего фильма пытавшийся «освоить» небеса, вдруг на гуляньях, взмахивая руками, безо всяких приспособлений взлетает и летит, подобно птице. Отбросив степенность, пытается взлететь и Незнам, но падает в снег. Солдат, перековывающий стариков в молодых, откликается на призыв старого друга Незнама, ударяет молотом по наковальне — из-под нее выскакивает мальчуган и голышом убегает по снегу. Растерянно смотрит ему вслед Солдат, а где-то вдалеке, почти за кадром, взбивая воздух руками, летит Бобыль...

Неудивительно, что следующим фильмом Овчарова стал лесковский «Левша» (Ленфильм, 1986 г.). Большинство критиков сошлось во мнении, что этот фильм не удался режиссеру: «В отличие от Лескова Овчаров поостерегся дать жанровое определение своему произведению. Жанр сказки взорван изнутри, и из нутра ринулись затаенные в нем бесчисленные подробности и детали, а целое перестало существовать необратимо». Я не согласен с утверждением, что фильм «Левша» — неудача. Если в «Небывальщине» Овчаров самостоятельно творил миф о русском характере, то в «Левше» ему пришлось иметь дело с готовым и коварным мифом Лескова. Если учесть к тому же, что «Сказ о Левше» — это одно из самых популярных произведений русской классики, то задачи, стоявшие перед Овчаровым, были несоизмеримо труднее.

Если в «Небывальщине» режиссерскую фантазию ничто не сдерживало, то, снимая «Левшу», Овчаров был поставлен в жесткие рамки лесковского сюжета, малейшее отклонение, привнесение своего уже рассматривается как покушение на классику. Может быть, поэтому большинство экранизаций классических произведений воспринимается как неудача?

У кинематографа свои законы и задачи. И фильм никогда не сможет стать просто иллюстрацией прозы — для этого существует книжная графика. Овчаров и не ставил подобной задачи, но создать фильм, конгениальный лесковскому сказу, ему, быть может, не удалось. Критика отмечала и тиражирование приемов, найденных в «Небывальщине», и чрезмерную фантазию режиссера, не позволившую ему отказаться во имя целостности от деталей. Но мне фильм понравился, хотя гораздо меньше, чем «Небывальщина» или «Нескладуха». Мне импонирует дерзость Сергея Овчарова.

А на очереди еще одно «покушение» на классику. И опять сверхзадача — в этот раз Салтыков-Щедрин, «История одного города». Опять-таки миф, и опять о русской истории, о русском загадочном характере. Представляю, сколько всевозможных откликов вызовет этот фильм! Верю, что эта работа по плечу Овчарову: «Ремесло не коромысло — плеч не оттянет!»

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.