С гребня, рассекавшего долину, хорошо виден был черный шлейф пепла над подраставшим конусом вулкана. Заблудиться было невозможно. Лучшего ориентира, чем извергающийся вулкан, не придумать, но как отыскать в подступавшей темноте лагерь вулканологов, скрытый каменными бастионами – выветренными останками лавовых потоков?!

Осенние сумерки быстры. Я и оглянуться не успел, как набежала ночь. Оранжевое зарево еле высветило одинокую скалу на пригорке. В ней оказался неглубокий сухой грот. Я натаскал сушняка для костра, нарубил пружинистых лап кедрача, поверх них бросил свой полушубок и устроился до рассвета под скалой.

Лава давно миновала склон вулкана и змеилась в сторону реки Камчатки десятикилометровой огненной рекой. Над руслом этой дьявольской реки висела сизая дымка; силуэтами проплывали остывающие лавовые острова. Иные превосходили высотой среднюю загородную дачку. Той ночью я, верно, был единственным зрителем грандиозного вулканического представления. Тут нечего и мечтать о сне. Я проверил пленку в старенькой «Москве» и пошел к огню. Стойле забраться на сложенную остывшими лавовыми глыбами «насыпь», как перед глазами разбежался страшноватый орнамент. Поверхность бороздили трещины, из каждой удушливо било жаром. Когда-то я читал, как цыгане дрессировали медведей для ярмарок: зверя заставляли ходить по нагретому листу железа. Бедному медведю поневоле приходилось пританцовывать.

Теперь вулкан Толбачик дрессировал меня. Примостив фотоаппарат на камнях, я собрался нажимать кнопку затвора, да не тут-то было. Устоять на месте даже несколько секунд, необходимых для нормальной выдержки, никак не удавалось. Наконец, отыскав площадку попрохладней, я отснял несколько пленок и заторопился в свой грот, к гаснущему костру.

Через несколько дней после ночлега близ лавового потока долину посыпал снег. Только склоны рождавшегося конуса – вплоть до берега огненной реки – по-прежнему светились ночью и чернели днем.

Энергия, которую невообразимо трудно даже представить, ушла в атмосферу, в застывшие конусы, в окаменевшие потоки лавы.

С точки зрения практической ушла в никуда, как сотнями тысячелетий терялась энергия других камчатских вулканов – высочайшей в Евразии Ключевской сопки, постоянно извергающегося Карымского, знаменитого катастрофическим взрывом Безымянного, Ксудача, Шевелуча... Всех и не перечислить.

Собственно говоря, энергия камчатских недр, тепло земли, как ее чаще всего называют, находит немало применений. Даже если не упоминать ставшую уже хрестоматийным примером первую в СССР Паужетскую геотермальную электростанцию, турбины которой работают на перегретом в земных глубинах паре, можно назвать бесчисленное множество выходов термальных вод, на которых построены и крупные санатории и издавна освоенные коренными жителями Камчатки крохотные самодеятельные лечебницы. Насыщенные многими элементами периодической таблицы, воды обладают целебным бальнеологическим эффектом.

Горячая вода из глубинных скважин согревает дома нескольких сел. Круглый год вызревают овощи в теплицах совхоза «Термальный». Проблему отопления теплиц непросто было бы решить, не будь в этом районе избытка подземных водяных «котлов».

Неподалеку от Петропавловска-Камчатского, близ горячих ключей Паратунки, расположен стационар Камчатского отделения Тихоокеанского института морского рыбного хозяйства и океанографии. В бассейнах, где обычная речная вода слегка подогрета водой из термальных источников, резвится молодь лососей. Температура воды всего лишь на несколько градусов выше привычной для рыб, но и этого вполне достаточно для резкого ускорения роста мальков. В случае удачи экспериментов уже через год после появления из икринки лосось сможет «скатиться» в море, а в обычных природных условиях для этого требуется несколько лет.

Пожалуй, перечень исчерпан. Не принимать же всерьез приготовление яичницы на лавовом потоке, без которого не обходится ни одна кинолента о вулканологах.

А между тем это лишь крохи с фантастически щедрого вулканического стола. Вот только щедрость вулканов пока еще никому не впрок.

На XIV Тихоокеанском научном конгрессе, проходившем в прошлом году в Хабаровске, я не раз слышал упоминания о ценнейшей валюте нашего времени. Чаще всего имелась в виду энергия, в том числе и энергия тепла земли, по-прежнему малодоступная.

...Ночь была тихая и звездная. Стоял август, но к утру ожидались заморозки. Снова передо мной пылал костер, но было это в сотнях километров от угасшего извержения Толбачика. У подножия другого знаменитого вулкана – Авачинской сопки.

В наши дни Авача спокойна, разве что в сильные морозы заметно курчавится над конусом белый шлейф, но в минувшие времена вулкан не раз обрушивал на окрестности россыпи раскаленных бомб. Знаменитому путешественнику, автору книги «Дерсу Узала» – Владимиру Клавдиевичу Арсеньеву, поднимавшемуся к вершине вулкана в двадцатые годы, сопка предстала «исполненной огня».

Зато сейчас летними воскресными днями ватаги туристов беззаботно штурмуют конус, стремясь своими глазами заглянуть в дымящееся горло кратера. Туристы и... медведи. Неизвестно, что тянет камчатских мишек за облака, но следы их порой отпечатываются едва ли не на кромке кратера.

Не успел я поудивляться медвежьему альпинизму, как от соседнего костра донесся растерянный вскрик. Проломившись сквозь кусты, мы выбежали на прогалину и застали ошеломленную девушку из другого туристского табора, молча указавшую нам на тропу, сбегавшую к ручью. Прихватив из костра пылающие головни, мы раздвинули ветки. Перед глазами промелькнул рыжий медвежий бок и послышалось раздосадованное рычанье. К счастью, мишка решил не искушать судьбу и предпочел благосклонную темноту. А люди продолжали беспечно расхаживать по шлаковым полям, где в рощицах кедрача росли крепенькие маслята, и не слишком задумывались, что прямо под ними таится магматический очаг вулкана. Очаг, к которому не в таком уж далеком будущем должны устремиться буры проходчиков.

Конус Авачи громоздился за догорающим костром, заслоняя звезды. За девять лет, прожитых на Камчатке, я смотрел на него и в утренние часы, когда солнце, едва проглядывая из-за горизонта, золотило склоны; смотрел вечерами – если с океана наползал туман, то, отрезанный белесой пеленой от подножия, конус словно повисал в небе. Видел вулкан с моря, входя в бухту на корабле. Пролетал над ним. Мок под дождем на его склонах. И, кажется, ни разу Авача не повторялась в своих ежедневных явлениях.

За стеклами кабинета заместителя директора института вулканологии Виктора Михайловича Сугробова розовел привычный любому из камчатцев конус Авачинского вулкана. С ним связан проект, о котором рассказывал мне Виктор Михайлович. Проект, осуществимый в достаточно обозримом будущем. Речь идет об энергии, сконцентрированной в магматических очагах вулканов, которые располагаются достаточно близко к поверхности земли. Например, магматический очаг Авачинской сопки находится на глубине около двух с половиной километров. Такие глубины вполне доступны для современной буровой техники. По данным геофизиков, магматический очаг Авачи, раскаленный по меньшей мере до шестисот градусов, возможно, достигает в объеме пятидесяти кубических километров.

Теоретические разработки получения его энергии уже существуют. Схема достаточно проста: в скважину закачивается вода под соответствующим давлением. Пар выходит наружу по трубопроводу и подается либо на лопатки турбин, либо в отопительные системы. Может быть, удастся использовать опыт нефтяников, когда для повышения отдачи нефтеносного пласта вглубь закачивают воду, как бы разрывающую породы.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.