1

СЕРЫЙ, ветряный субботний вечер - канун двух свободных праздничных дней. Многим захотелось провести эти дни за городом. С удочками, с тугими футбольными мячами, с принадлежностями для крокета, с теннисными сетками, а то и, просто, с купальным костюмом, завернутым вместе с едой в газетку, шумливые толпы горожан толкутся у остановок. Но автобусы и трамваи не в силах зачерпнуть сразу эти огромные людские толпы. И пестрыми потоками люди устремляются к заставам.

В дорожных сумках за плечами у многих походные палатки.

- Можно три ночи провести за городом!

Но у морковно-желтой стены Страстного на каменно - жесткой дорожке бульвара развертывается необычное зрелище. Сотни ребят и девушек в бледно-зеленых юнгштурмовках, в ярких косынках, в лихо заломленных кепи, с пестрыми узелками в руках выстроились по всему бульвару колонной.

Колонна то шевелилась, как прибрежный тростник под веянием ночного ветерка, то застывала в покорной недвижимости, как костяная. И люди шевелились и гомонили только в промежутки между командой.

- Эй вы, девчата, сдрейфите! - слышались шутливые, чуть пренебрежительные голоса ребят. - Ехали бы лучше на дачу, собирали цветочки!...

- Посмотрим, кто первым сдрейфит, - уверенно отвечали звонкими голосами. - Храбриться рано еще!

- Чего тут рано, известно и теперь!

- А вот увидите, - с еще большим задором звенели девчата. - Наравне с вами пойдем, а унывать не собираемся.

- Вы бы красными сестрами шли, и то ладно. Где уж вам тащиться с оружием!...

Собравшийся комсомольский актив Москвы, отправляющийся на двухдневную военную учебу в лагерь.

Раздалась последняя команда. Взводы построились. Выпрямленная колонна упруго вздрогнула. Оркестр заиграл первый военный марш, заглушая шум уличного движения густыми басами.

Лица торжественно вытянулись, слегка побледнев. Кто - то широко раскрыл застывшие глаза и так стоял в оцепенении, сдерживая дрожащие губы.

Первый толчок, размеренный гул шагов, - и колонна двинулась, круто заворачиваясь, в праздничную и людную Тверскую.

2

Скромный лагерь Осоавиахима пестрел белыми конусами палаток в прозрачной Покровско - Стрешневской сосновой роще. Необозримое Октябрьское поле примыкало к нему западным краем; с севера гудела поездами окружная дорога.

Дисциплина и тщательно слаженный порядок чувствовались не только в выдержке часовых, стоявших на «первой линейке» и внутри, но и на каждой еле заметной мелочи лагерного обихода.

Прямо под открытым небом или под тесовыми зонтиками стояли щиты с вывешенными приказами, правилами, объявлениями. На бурных чешуйчатых стволах сосен пестрели расклеенные лозунги и плакаты. Желтые дорожки сверкали свежим оранжево - зернистым песком. Низенькие новые урны торчали на каждом шагу, как бы напоминая, чтоб люди не забывали об их существовании.

Здесь каждый брошенный не к месту окурок свидетельствует не только о небрежности, но и о нарушении раз навсегда принятого порядка, необходимейшего в условиях военной лагерной жизни. Всякое сооружение и приспособление в лагере имеет свое строго обозначенное назначение. В просторной «ленинской палатке» можно читать газеты, книги, журналы, писать или сыграть несколько партий в шашки, шахматы, но нельзя шуметь и курить. Но вне «ленинской палатки» можно и читать, и курить, и смеяться. Под невысоким тесовым навесом с пол - сотней длинных узких скамей и столов можно только обедать, пить чай, отдыхать и ни под каким видом не допускаются курение и плевки.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.