Писатель Владимир Дудинцев: «Добро должно быть смелым»

Как только у меня эта мысль родилась, я сразу стал замечать, проявления потребительского мышления. Сколько у нас грубости и угодничества! Сколько вещей несет дополнительную нагрузку — поддерживать престиж хозяина! Это проявляется и в одежде: вот идет некто важный, в пыжиковой шапке, у него точно мышление потребительское.

Я заметил, что мышление потребительское и созидающее, существуя рядом, никогда не бывают одинаково развиты, одно из них обязательно развито больше, другое — недоразвито. Творец никогда не поступится своим временем, чтобы побежать пообедать, он все делает бегом, ест на ходу. И во время еды ум его занят воспоминаниями о неоконченном труде, он наслаждается той формулой, которую начал выводить, но еще не закончил. Он ест, пьет, глотает и все время продолжает свою формулу выводить! А человек потребительского мышления, тот, наоборот: все его время занято теми страшными химерами, которые создает его алчущий мозг, он думает о том, где и что можно купить, через кого и т. д. И тут тоже очень сложная идет работа...

И вот мы подходим к тому, почему лысенковцы, зная, что не правы, продолжали упрямо вести свою линию. Ведь им предъявляли неоспоримые доказательства, а они словно не видели. Почему?

Пример. Семья: папа с мамой — кандидаты наук, а у сыночка — потребительское мышление. Так уж сложились его мозги: как получить побольше? Папа с мамой ученые, получают много, а кто буду я, думает он. Быстро промотаю их накопления, кроме того, у меня два брата, и с ними придется делиться, а нужно то, да другое, да третье, брюки, чтобы на них было много карманов, куртка, машина, масса дорогой чепухи — кольца, перстень...

Кстати, меня просто потрясают перстни на руках молодых людей! Я первый в своей жизни перстень на мужской руке увидел в войну — у убитого немца. До этого в Советском Союзе на руках спортсменов, с которыми я занимался академической греблей, никогда перстней не видел. И у студентов не видел. У них руки были в ссадинах от спорта, это были мускулистые, простые ребята, несмотря на то, что они были интеллигенты. Спустя какое-то время после войны я стал замечать перстни на руках иностранцев, а потом вдруг с ужасом увидел их и на руках наших ребят.

Сегодня перстень на мужской руке — безошибочный знак принадлежности к разряду потребительски мыслящих. Знак отсталости.

Их много, таких знаков. Помню, например, в сороковые — пятидесятые годы было у молодых ребят модно ходить, заложив руки за спину. Как будто его ведут под конвоем. Как будто он вышел из воров и приобрел такую привычку в лагерях. И слова соответствующие знает. Это тоже своеобразное «молочко» — приносящий удовлетворение способ унизить тех, кто не умеет так ходить, кто и в столовой за едой что-то пишет.

— Итак, сынок, о котором мы начали говорить, становится, скажем, генетиком...

— Он понимает, что ученым платят больше, а за степень — еще больше. Какие простые агрегаты мысли! Те, кто устанавливал большую плату за степень, естественно, действовали по социалистическому принципу: за более качественный труд — более высокая оплата. Вот ведь как рождалась оплата для кандидатов и докторов. Но в умах потребительских она исказилась и приняла неожиданную уродливую форму. Степень стали рассматривать как путь не к открытию, а к легкому насыщению потребительских вожделений. И вот эти люди «идут» в кандидаты, в доктора, а таланта-то, творческого ума нет, видения чудесные не посещают! Значит, приходится что делать? Притворяться ученым. Притворство — великое дело! Вспомните притворство, скажем, жука, которого пальцем тронуть, он перевернется — и мертвый! Точно такой же процесс, когда человек притворяется мыслителем!

Как это происходит? Он делает умный вид, хмурится, запоминает какие-то цитаты, которые можно вовремя ввернуть и выдать за образованность, он ищет позу, нахохливается, он важный, вальяжный...

И вот они, притворщики, собрались в 48-м году вместе, и им удалось ошельмовать классическую генетику, они даже Сталина сумели провести и стали пользоваться его твердой рукой для пополнения своих рядов сильными людьми, которые могли быть им полезными. Иным из тех людей, которые были недалеко от Сталина, они стали присваивать ученые степени — биологических наук. А тем это было очень нужно. Их работа может не понравиться, завтра, смотришь, их выгонят с хорошего места, а они перейдут улицу — и в институте! И уже доктора наук!..

И вот когда такие люди — псевдоученые или псевдохудожники — собираются вместе, им надо о чем-то разговаривать, создавая видимость.

— Они всегда держатся вместе, поддерживают друг друга, хвалят друг друга...

— Да, и еще как! И они (в нашем примере — генетики лысенковского направления) всегда говорили о всяких чудесах в природе, о порождении василька рожью, о переделке пшениц, и тот, кто лучше, талантливее соврет, чем больше он похож на ученого, тем охотнее ему присуждалась степень и обеспечивалось надлежащее продвижение.

А в руководящих инстанциях порой ничего не понимали в этом деле, и такие инстанции легко было обмануть. Сделаешь ученый вид, покажешь приборы, в колбах жидкости разноцветные переливаются, и человек качает головой: вот это настоящая наука!

Вот так собрания устраивали, обсуждали свои вопросы. А уж классическую генетику ругали! Каждый считал своим долгом высказаться по адресу «вейсманистов-морганистов»... А я там сидел и внимательно их изучал. И чувствовал, что они не правы!

Там, где подлинные ученые собираются, такое невозможно: там сидят умные люди, способные уловить высказываемую одаренным человеком новую мысль и восхититься ею. Высоконравственные люди. Процитирую замечательные слова Ренана: нравственная ценность человека пропорциональна его способности удивляться достоинствам других.

— Владимир Дмитриевич, давайте перенесемся в наше время. Как вы считаете, те, кто ратовал за переброску северных рек, они из такой же компании? Ведь они тоже наверняка понимали, что делают не то дело, неправильное, вредное. И, может быть, как и лысенковцы, так и они уже не хотели, да и не могли остановиться, потому что набрали колоссальную инерцию, сделали мощный замах, дали обещания, рекламу и отступать уже было некуда, поздно...

— Я глубоко убежден, что именно так и есть. Идет ли речь о повороте рек, о генетической ли инженерии в пробирке, связано ли это с малыми затратами и риском гибели всего-навсего одной пробирки, или это связано с возможной гибелью целого региона в стране — везде должен действовать и не может быть отменен закон необходимости обоснования предлагаемого дела и затрат. Обоснования и глубокого понимания всех последствий. Я уверен, что сама идея поворота северных рек родилась точно так же, как идеи Лысенко по переделке пшеницы. То есть был какой-то лозунг типа «В течение двух лет накормить всю страну, засыпать отборным зерном! Залить в течение трех лет всю страну молоком!".

И поворот рек — из серии таких же идей. Вроде больших скачков, которые в свое время провозглашались в Китае. С одной стороны, глупые, не тронутые божьим перстом лбы, с другой — одержимые кликушеским вдохновением, вульгарные утописты. И утопия их тоже происходит от задора неграмотности: шапками закидаем! Это ужасная вещь! Мне кажется, это одна из наших исторических издержек. Мы только сейчас подходим к началу искоренения этих издержек. А ведь долгие годы мы существовали под знаком новых дерзких, необоснованных утопий. И коммунизм-то будет через 15 лет, и люди нынешнего поколения будут жить при коммунизме, и королева полей — кукуруза...