И тут же рассказала Маринка о страшной судьбе микешкиных родителей, которых убили за найденный ими самородок.

- А в Шиханскую к нам целым табором заграничные купцы прикатили. На рысаках разъезжают. Много земли хотят закупить, чтобы золото откапывать да к себе за море увозить.

У Марийки и в мыслях не было, что этот худой, большеголовый, с серыми глазами незнакомец знал об этих «купцах» гораздо больше, чем она. Бежав с каторги, Василий продолжительное время работал в Сибири на приисках, принадлежащих английской компании. Он видел, как обширные русские земли царское правительство передаёт иностранцам - вместе с лесами, природными ископаемыми и дешёвой рабочей силой. Малоземельное крестьянство в поисках пропитания тысячами шло из разных областей России на золотые прииски и тысячами умирало от голода и болезней, а «золотой фарт» служил крепкой целью, на которой держали их разные иностранные компании.

Весть о богатых золотых россыпях, открытых на юге Урала, быстро разнеслась по всему огромному крало и докатилась до Сибири. Хлынули туда искатели «фарта» и лёгкой наживы.

Старожилы Оренбургских степей и горных приуральских отрогов считали, что скучная Орская крепость может служить только местом ссылки, что нет там, кроме рыбы, ничего путного: голые каменистые горы, песок да степь, обильно «орошаемая» восточными суховеями. Мало кто подозревал, что в этой каменистой земле хранятся неисчислимые сокровища. Туда-то и подались иностранные «дельцы» и всякие авантюристы. Туда же по заданию большевистской партии пробирался бывший политкаторжанин Василий Кондратов, чтобы вести пропагандистскую работу среди промышленных рабочих юга Урала.

Василий открылся не сразу. Сейчас в его положении надо было кому-то довериться, и он решил довериться девушке.

- Значит, много народу на Синем Шихане? - переспросил Василий с горячей заинтересованностью.

- Много. И бродяжек всяких полно. Толпами идут. Оборванные. Страсть глядеть! - Покосившись на Василия, Маринка смущённо умолкла.

Кондратов понял настроение девушки. Осматривая свои рваные сапоги, он спросил:

- Меня тоже считаешь за бродягу?

Маринка опустила тёмные глаза, левой рукой сломала ветку. Над её головой вздрогнули широкие маслянистые листья молодого осокоря, к которому был привязан конь. Помахивая головой, он срывал сочные листья и, пытаясь выбросить удила, скалил жёлтые зубы.

- Никогда я, дочка, бродягой не был, - заговорил Василий. Его сердили не маринкины мысли, а та беспомощность, в которой он очутился. Она ему мешала жить прежней жизнью и делать своё дело.

На одном из уральских заводов он был опознан стражниками. Василию удалось скрыться, но паспорт остался у них. Сейчас Василий шёл в Орск, чтобы связаться с группой ссыльных большевиков. В дороге он заболел.

- Я не бродяга, Маринушка. Царь меня в тюрьму упрятал.

- За бунт, значит? - приглушённо спросила Маринка.

- А ты знаешь, что такое бунт?

Маринка кое о чём догадывалась, кое-что подозревала. Она не раз слыхала разговоры, намёки, понять которые сразу не могла. Отец и сам втихомолку ругал царя за японскую войну, да ещё как ругал!...

- А Микешка про царя нехорошие стишки сложил, - вдруг сказала она:

Гуси-лебеди сварились, Куропатки испеклись, У царя в войну с японцем В троне блохи завелись.

Ну, это ведь только Микешка может сочинить такие стихи. Он ничего не боится...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.