Первая ударная женская бригада, почти сплошь комсомольская, создана на электромоторном заводе им. Лепсе. Женская бригада, награжденная орденом Ленина - авангард завода, выполнившего пятилетку в два с половиной года.

В обмоточном цехе, огромном и светлом, вертятся статоры моторов, круглые как барабаны, оплетенные внутри изоляционным проводом. Установленные на длинных, обитых цинком, столах, они идут потом в пайку. Комсомолка и мотор, это - облик бригады. В производстве изменилось соотношение: вместо одного статора, выпущенного раньше двумя комсомолками в день, теперь одной комсомолкой выпускаются два статора.

Раскрытые окна в цехе отражают Благушу: край деревянного дома, улицу в пыли, калитку, переулок с пузатым забором и скамьей. На улице цветет черемуха и летит «куриная слепота».

- Черемуха! - говорит комсомолка, изредка взглядывая в раскрытое окно, и нажимает на статор мотора, приводящего в движение станки.

Столы первой ударной стоят у стены, впереди других столов в огромном обмоточном цеху. Ветер, врываясь, раздувает прозодежду, как паруса, пробегает по волосам.

Бригада, идущая теперь впереди завода, вначале была встречена недоверием. Люди из обмоточного, ухмыляясь, косясь на комсомолок, первых в 1929 году вышедших на соревнование, говорили;

- Бросайте! Дело непутевое, выше носа не прыгнешь.

Пятнадцать комсомолок, первое ядро бригады, начали соревнование, усиливая производительность, выходя в цех без прогулов и опозданий. Им мешали работать: подбрасывали в цех бракованный провод, не давали инструмента. Бригада шла не спотыкаясь и довела выпуск статоров до 26 штук в день. С января этого года бригада объявила себя качественной и брак, доходивший до 6%, снизился до 0,25. Производственная программа перевыполнена. Бригада сверх плана выпустила: в январе - 125 моторов, в феврале - 14, в марте - 44 и в апреле - 121.

15 мая на стене, сплошь заклеенной бригадными бюллетенями, цифрами, показателями, повис новый плакат:

«Сегодня бригада переходит на хозрасчет».

И новое слово «хозрасчет» стало таким же привычным и нужным, как ставший знаменем бригады лозунг: перевыполним!...

Бригада выросла качественно и количественно, увеличившись до 25 человек, из которых только трое - беспартийные.

Одной из первых пришла в бригаду из обмоточного цеха Маша Сальникова. Не только в цехе, но на всем заводе знали Машу Сальникову как первую бузотерку и матершинницу, но хорошую работницу.

- Бригада? - говорила она вначале громче других. - Лодыри! Ни черта не умеют. Я научу их работать, я покажу им, консомолу...

Случилось так, что она осталась одна у мотора, где работала парой. С мотором она одна не справилась и бригадные темпы не догнала. Ее покинула товарка по мотору Поля Рачкова, ушедшая в бригаду. И она осталась одна.

- Пинка! - сказала она однажды Лениной, помбригадиру, придя к смене. - Слышь, Нина! Что же это я... без пары... В одиночку! - и, потупившись, перебирая на столе фибровые палочки, тихо договорила: - нельзя к вам?

Ее приняли, и тотчас же после ее прихода бригада оклеймилась полуторадневным прогулом. Прогуляла Сальникова, но бригада отвечает за всех. Придя туда, где никогда не сдают темпов, Сальникова подтянулась, выпрямилась. Сейчас она идет впереди вместе с другими, работает по борьбе с потерями - подбирает брошенные остатки фиброз, следит за уходящими раньше времени из цеха матерями и - работает быстрее всех. Шестиполюсный мотор 42, обматываемый пятью катушками за 1 ч. 35 м., она начала обматывать в 1 ч. 20 м.

Когда же Нина Левина, помбригадира, однажды заглянула к Маше домой, она поняла почему Сальникова была озлобленной, бранчливой, замотанной в доску женщиной. Старый брат, прокисший и издыхающий, с пьяным мужем, доживающей матерью трепали Сальникову. Муж пил, мать гнула в прошлое, а ребенок исходил криком, требуя молока, жизни, здоровья.

Бригада сломала Сальникову вместе с ее бытом. Той Сальниковой, которую помнят на заводе, больше нет. Есть товарищ Сальникова, лучшая ударница и кандидат в партию.

Она изменилась, как и Феня Моргулис пришедшая в бригаду из обмоточного еще подростком. Однако подросток этот изумил ударниц. Если Сальникова была изъедена старым бытом, то Фени-подросток начала только снимать накипь его, первую «сладкую» пену. Это она, многоликая Феня с фарфоровым от пудры лицом, в завитушках с налепленной на щеке «родинкой», шла на танцульки и вечеринки в обнимку с парнями, заполняла собою кино, замирая от последнего заграничного боевика», от ллюбовной драмы, на которую «дети в возрасте до 16 лет не допускаются».

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.