Роман
Так и сколотился отряд, небольшой, зато подвижный, нас в отличие от партизан родня не обременяла. Все при себе, на себе, отряд условный, просто группа, боевая группа. Передвигались с места на место и постоянно учились, отрабатывали разные способы ведения боя, до автоматизма, как в армии. Каждый из нас мог держать взвод противника, случайных людей не принимали. История в общем-то длинная. Жили мы одним желанием: сколько сил хватит, уничтожить их, сражаясь с умом, грамотно, наверное, потому и обходились без потерь. Словно иголка, проскальзывали через самые густые сети, расходились поодиночке и снова собирались в условленном месте.
И вот однажды нам стало известно: топографы ведут съемку, похоже, размечают линию обороны. Дело почти безнадежное, но мы решили: документы надо захватить. Командир тогда сказал: вот, братцы, и наступило время нашего главного задания, нет ничего важней, чем сообщить своим, что фашисты предчувствуют свой конец, понимаете, конец!..
– Горит весь, – тихо сказал старик, – посмотрите, у него живот забинтован, а если туда попало – считай, не жилец.
Невидимей, Николай Варавка, и в самом деле медленно слабел, хотя сознание, похоже, не терял, но перед глазами замелькало, как кадры в кино или во сне. Картины возникали разрозненные, он видел их несколько отчужденно, вовсе не уверенный, вспоминает ли их содержание или они просто выплывают из памяти; и все же сработали какие-то предохранители, невольно фильтруя сведения, оставляя под спудом маршруты, пикеты, места «секретной почты», фамилии; возникавшие имена были чересчур изменены, вряд ли кто смог бы догадаться, кому они принадлежат: Алекс, Чеслав, Василь, Иван... Уже не определить ни начала, ни конца, кто начинал и заканчивал, оставалось лишь «зачем»; некоторые картины всплывали в памяти из тьмы по нескольку раз, порядок их появления не имел значения.
Вот собрались несколько капель и создали ручеек. Они не знали, что одновременно с ними другие капли создали второй. Это стало ясно, когда ручейки слились. Новый ручей был еще слаб, но он верил, что сквозь преграды к нему пробивается его собрат. Сливались равные по силе ручьи, натужно прокладывая русло, снося ветошь: и, наконец, полноводная река заблестела чисто и привольно.
Река казалась серой, и небо над ней плыло серое.
Он оглянулся и выстрелил. Бежал по воде, берег отдалился, а вода все еще по колено, хотя и затрудняла бег. Пули поднимали фонтанчики то слева, то справа – брали в клещи, но, к удивлению его, до конца не зажимали.
Неожиданно провалился по пояс, и загонщики, прекратив стрельбу, взялись свистеть. Он мельком взглянул на противоположный берег. Взглянул без всякой мысли, смех, свист и улюлюканье раздавались гулко, губы сами невольно сложились в презрительную улыбку. Он пошел обратно и, когда вода опустилась до колен, резко вскинул к плечу приклад. Почти не целясь, сделал четыре выстрела. Все смолкло, он шел к берегу, на котором недавно раздался свист. Затем выстрелил еще раз.
Двое из них, стоявшие возле самой реки, свалились в воду, и на них накатывались волны, расходившиеся от его шагов. Два других лежали на берегу, и, выходя на сушу, он даже не взглянул на трупы, а направился к одиноким деревьям. Одно из них обнимал пятый – так и не успел спрятаться. Он вытер рукавом лицо и взглянул на верхушки. Ветви живописно вырисовывались на сером фоне неба.
— Ну и ну. Значит, вырвался? – удивлялся командир, меряя шагами маленькую комнатку с белыми стенами. Хлопцы уселись вдоль стен, а Николай устроился одиноко в углу на грубо сколоченном стульчике.
— Медлить нельзя, – сказал Николай.
— Да... – сказал, продолжая ходить, командир.
— А у вас какие новости? – спросил Николай.
— Немца взяли, из комендатуры. Расположение известно, вплоть до улиц, зданий и ворот. Ни с кем, кроме своего начальства, он не общался. Знаком с какой-то секретаршей. Вия Жукаускас. Часто выезжает из города в Балички, где остается ночевать. У кого точно – неизвестно.
— Это уже кое-что.
— Ты так считаешь?
— Сразу не привлечь внимания. Как-никак женщина, могут быть интимные отношения.
– Глупости.
Николай пожал плечами.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.