Памятник

Возницей оказался розовощёкий широколицый паренёк лет четырнадцати, внук старика, как узнал вскоре Павел.

- А ну, шевели вожжой, Петька! - радостно закричал дед Ничипор, поудобнее усаживаясь в возок.

Но лошадка оказалась совсем не львом, и «шевелить вожжой» пареньку пришлось порядочно-таки.

Словоохотливый дед Ничипор в возке почему-то приумолк. Занятый своими мыслями, молчал и Павел. И только Петька трещал безудержу, рассказывая деду обо всех новостях и событиях, происшедших в деревне за его двухнедельное отсутствие.

- А Бурёнка наша бычком отелилась, вот, - торопливо докладывал он. - Забавный, ужас! А Надька вчера двойку схватила по арифметике, весь вечер ревела. А ещё, сказывают, заберут у нас знамя, потому как в «Ленинском пути» раньше нашего закончили подготовку к весне.

Последнее сообщение вывело старика из дремоты. Он ворчливо пробурчал что-то, пожелав какому-то Савельичу ни дна, ни покрышки.

- Цыплят по осени считают, - сказал дед Ничипор. - Урожаем мы их всё равно обставим. Тогда посмотрим, кому знамя достанется.

Из дальнейшего разговора деда Ничипора с внуком Павел узнал, что старик ездил в сельскохозяйственную академию, куда его вызвали поделиться опытом выращивания высоких урожаев картофеля, потом был в научно-исследовательском институте и набрался там столько премудрости, что самого колхозного агронома заткнёт за пояс.

- Экзамены на агрозоотехнических курсах ещё не начались? - с тревогой спросил дед Ничипор у Петьки.

- Завтра, сказывают, будут.

- Добре, поспел в аккурат, - успокоился старик. Повернувшись к Павлу, он охотно сообщил: - В агротехнической группе состою, как же. Экзамены думаю сдавать. Хоть на старости, а получу документ, что прошёл науку. - И, подумав немного, добавил: - Без науки, брат, ноне в нашем крестьянском деле ни шагу.

Вдали показались огоньки Сысоевки.

- Вот она, родимая, - оживился старик, - Теперь мы, считай, дома... А бабы печи уже распаливают. Аккурат к блинам поспеем. Эх, брат, нет на свете ничего вкуснее наших сысоевских блинов. Особливо ежели со шкварками. Шипит это она, окаянная, на сковородке, а ты скрутишь блин в трубку, макнёшь его в сало, подденешь шкварку и этаким вот манером прямёхонько в рот. Объедение, у кого рот большой!...

Лицо старика расплылось в блаженно-мечтательной улыбке, он даже причмокнул.

Въехали в деревню. И тотчас по улицам понёсся истошный собачий лай.

- Тпру-у-у! - осадил Петька своего «льва». - Ишь, разошёлся к утру, не остановишь,

Лыковский осмотрелся. Возок стоял у большой избы с красивым резным крыльцом.

- Приехали, стало быть, - не то с тоской, не то с жалобой в голосе проговорил дед Ничипор.

- Уж не знаю, как и благодарить вас, - соскочив с возка, начал было Павел, но старик перебил его:

- Это я, наоборот, благодарность к тебе иметь должен. Без попутчика дорога не дорога. С тоски по живому голосу пропадёшь... А тебе, что ж, в Сысоевку к нам али дальше куда?