Ничто не предвещало катастрофы. Положение нашей страны представлялось пока прочным. К октябрю 1939 года японцы уже не проявляли никакой воинственности после недавнего разгрома на Халхин-Голе, устроенного им комкором Г. К. Жуковым; немецкие фашисты были заняты войной на Западе, а по отношению к СССР демонстрировали лояльность; Польша стерта с карты мира; в Эстонии, Латвии и Литве размещались гарнизоны Красной Армии.

Простые советские люди не знали, что в первых числах октября Молотов предложил Финляндии заключить пакт о взаимопомощи, аналогичный только что заключенным договорам с тремя государствами Прибалтики, но финское правительство, ссылаясь на свой «абсолютный нейтралитет», отказалось. Тогда Москва предложила иной предмет для переговоров: предоставление нашей армии и флоту финских портов и изменение границы. Обсудить эти вопросы финская сторона согласилась, и переговоры начались.

Первым тревожным сигналом стала речь Молотова в Верховном Совете 31 октября. Сессия была созвана, чтобы юридически оформить присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР. Неожиданно Молотов заявил: «В особом положении находятся наши отношения с Финляндией». Не стал расшифровывать, что такое «особое положение», но посвятил этим отношениям пятую часть своей большой речи. Он сделал открытие: советско-финская граница «нависла» в 32 километрах над Ленинградом, и с этим нельзя мириться. Потом добавил: «Я напомню, что население Ленинграда достигло трех с половиной миллионов, что почти равно населению всей Финляндии, насчитывающей 3 миллиона 650 тысяч жителей. (Веселое оживление в зале)». Оратор также опроверг сообщения западной прессы, будто СССР требует себе город Випури (Выборг) и северную часть Ладожского озера: «это чистый вымысел и ложь».

Упомянув, что Турция заключила пакт о взаимопомощи с Англией и Францией, направленный против Германии, Молотов коротко и туманно заявил: «Не пожалеет ли об этом Турция — гадать не будем. (Оживление в зале)». Было сделано также знаменитое заявление о «преступности» войны против гитлеризма.

А в то же время в Финляндии объявили мобилизацию двадцати пяти возрастов, в Хельсинки ввели затемнение и начали эвакуацию жителей, было объявлено о займе обороны и начато минирование территориальных вод. Министр иностранных дел Эркко 1 ноября заявил: «Требование СССР касается якобы отдаления границы у Ленинграда на несколько километров. Но с точки зрения Финляндии, это русский империализм... Всему есть свои границы. Финляндия не может пойти на предложения Советского Союза...»

Наши новоиспеченные друзья-фашисты не высказывали солидарности и не стали портить отношения с Финляндией, подобно тому, как Сталин бесстрашно портил ради них отношения с Англией и Францией.

На время все стихло. Советско-финские переговоры продолжались. Наступили Октябрьские праздники. На торжественном заседании в Москве вновь выступил Молотов. На этот раз о Финляндии он умолчал.

Не случайно Молотов выходит на первый план. Было сделано все возможное, дабы военные и дипломатические акции конца 1939 года ассоциировались именно с ним, а не со Сталиным. И хотя все ключевые решения по-прежнему принимались лично Хозяином, Молотову была предоставлена честь оказаться автором самых скользких речей и документов.

Тем временем в середине ноября в советско-финских переговорах был объявлен перерыв; финская делегация вернулась из Москвы в Хельсинки, где уже были закрыты многие школы, не горели огни по ночам, число финских дивизий на Карельском перешейке увеличилось с трех до семи. По свидетельству А. М. Василевского, где-то в эти дни «Сталин, созвав Военный совет, поставил вопрос о том, что раз так, то нам придется воевать с Финляндией... Оперативный план войны с Финляндией, разумеется, существовал, и Шапошников (начальник Генштаба Красной Армии. — П. X.) доложил его. Этот план исходил из реальной оценки финской армии и реальной оценки построенных финнами укрепленных районов... он предполагал сосредоточение больших сил и средств... Сталин поднял его на смех. Было сказано что-то вроде того, что, дескать, вы для того, чтобы управиться с этой самой... Финляндией, требуете таких огромных сил и средств... В них нет никакой необходимости».

Операция была целиком поручена Ленинградскому военному округу. Шапошникова Сталин отправил в отпуск в Сочи, а многих других его работников — в инспекционные поездки. 19 ноября отмечалось 20-летие Первой Конной. Семен Михайлович Буденный в огромной статье в «Правде» назвал конницу «решающей силой» в современной войне. Обращаясь к бывшим бойцам Первой Конной, он призывал: «Держите, товарищи, порох сухим, возьмите свои клинки, готовьте коней к большим боевым походам...» В передовой статье «Слава советской коннице!» «Правда» писала: «Красная конница за годы передышки (выделено мной. — П. X.) проделала огромную работу по совершенствованию своей боевой и политической подготовки».

23 ноября финский премьер-министр Каяндер выступил с речью, в которой помянул добрым словом политику русских царей Александра I и Александра II по отношению к Финляндии, а о Советском Союзе сказал так: «Поскольку на переговорах трудно было найти общую платформу, они пока прервались. Об этом следует сожалеть, так как Финляндия искренне желает поддерживать хорошие отношения со всеми соседями».

День 26 ноября стал поворотным.

Вечером была обнародована нота Молотова, переданная финскому послу. В ней сообщалось, что сегодня в 15 часов 45 минут в одном километре северо-западнее села Майнила с финской стороны было произведено 7 орудийных выстрелов по советской территории, в результате чего убито 3 красноармейца и 1 младший командир, 9 человек ранено. Советские войска «воздержались от ответного обстрела», сообщал Молотов. «Советское правительство вынуждено констатировать, — говорилось в ноте, — что сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создает угрозу для Ленинграда, но и представляет на деле враждебный акт против СССР, уже приведший к нападению на советские войска и к жертвам».

Советское правительство «не намерено раздувать этот возмутительный акт». Однако в ноте содержалось требование об отводе финских войск на 20 — 25 километров от границы. В тот же час по всей стране начались митинги на предприятиях.

Но вот что прошло незамеченным: яростная пропагандистская кампания стартовала не после выстрелов у Майнилы, а до них. Еще утром. «Правда» вышла с редакционной статьей на первой полосе «Шут гороховый на посту премьера» — о Каяндере. «Скоро, должно быть, Каяндер будет иметь возможность убедиться на деле, что дальновидными политиками являются не марионетки из финляндского правительства, а нынешние руководители Эстонии, Латвии, Литвы, заключившие пакты о взаимопомощи с СССР. И все-таки не уйти каяндерам от ответа, которого требует все более настойчиво финляндский народ...»

И лишь спустя полдня после появления этой статьи раздались выстрелы и погибли люди у Майнилы.

Митинги и собрания шли по всему Союзу. «Грозен гнев советского народа», «Горе тем, кто встанет на нашем пути», «Краснознаменный Балтийский флот готов сокрушить врага»... Напряжение нарастало. 27 ноября появился лозунг: «Терпению есть предел», а 28-го уже: «Нашему терпению приходит конец!»

28 ноября финский посол А. С. Ирие-Коскинен передал Молотову ответную ноту. В ней говорилось, что с финской стороны видели взрывы 26 ноября между 15.45 и 16.05 у Майнилы, так как село находится в 800 метрах от границы за открытым полем. На основании расчета скорости распространения звука финны считают, что орудия находились на советской территории примерно в 1,5 — 2 километрах на юго-восток от места разрыва.

В финской ноте утверждалось: «Орудий такой дальнобойности, чтобы их снаряды ложились по ту сторону границы, в этой зоне не было вовсе». Что касается отвода войск от границы, финское правительство готово начать переговоры об их обоюдном отводе.

Ответ Молотова последовал немедленно. Финское правительство обвинялось в стремлении «довести до крайности кризис в отношениях между обеими странами», «ввести в заблуждение общественное мнение и поиздеваться над жертвами обстрела». «Требование об одновременном отводе финских и советских войск, исходящее формально из принципа равенства сторон, изобличает враждебное желание правительства Финляндии держать Ленинград под угрозой».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.