— И шум и драка. — Сюда поднялся человек постарше, и одет он был получше, и ремней на нем было побольше — по всей видимости, командир.
Екатерина Трифоновна из одной руки выпустила ухо шапки.
— Вот он... Он!.. Мужа моего хотел из-за валеных сапог убивать.
— Да отпусти ты! — Молоденький наконец сорвал с себя шапку, а отца Артемия поразило, до чего же он похож на покойного Мишу — светлая, детская, стриженая голова...
— Да у меня и в мыслях не было, — губы его обиженно прыгали, — и в мыслях не было убивать человека, товарищ командир.
Екатерина Трифоновна сказала:
— В мыслях-то было.
— Не было.
— А чего винтовку дергал?
— Смазка замерзла.
— У него винтовка давно барахлит. — Командир взял у паренька винтовку, постучал по рукояти затвора и улыбнулся Екатерине Трифоновне:
— Опять затвор заело. Идите проверьте.
Она замахала руками:
— Страхов-то!
А отец Артемий отозвался с кровати:
— Возьми мои валенки, сынок. У меня еще хорошие опорки есть.
— Не надо мне! — мотнул головой парень, и в глазах его заблестели слезы.
Отцу Артемию стало неловко оттого, что он хотел угодить человеку, а тот понял это как насмешку и разобиделся окончательно.
— Тепло у вас. — Командир снял перчатки и приложил к печке иззябшие ладони.
— Топим, — сказала Екатерина Трифоновна, и отцу Артемию почудилась игривость в голосе жены и обидой задела душу его.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.