От весны до весны

Задавали темп шоферы. Слишком уж быстро оборачивались между забоем и отвалом грунта. Экскаваторщикам некогда было перекурить. Даже обедать в столовую уезжали – помощники садились за рычаги.

Миша Олейник, тот, например, не мог выстаивать очередь, гонял «КрАЗ» от экскаватора к экскаватору, выглядывая, где скорее грузят.

– Давай отъезжай, дядя Сеня! – кричал он Калинину, водителю из ветеранов. – На козырек тебе навалили, чего выстаиваешь?

Энергичный толстяк с дерматиновым фартуком, чтобы руль не тер одежду на животе, невозмутимо показывал машинисту два пальца. Еще, мол, подсыпь пару ковшов.

У двухметрового Овчарова такая карусель вызывала повышенный аппетит. Миха-длинный, как звали его товарищи, почти всегда жевал. Пока машина стояла под погрузкой, он забегал в вагончик чего-нибудь перехватить.

Однажды, оберегая от Михи снедь, кто-то на пакете написал: «Для грызунов. Осторожно, отравлено». Овчаров не удержался, съел. Ну, ребята разыграли, как положено. Заговорили о вызове по рации «Скорой помощи». На парня это так подействовало, что у него действительно появилась тошнота. Сначала крепился, потом скорчился от боли.

– Ну что ж, хлопцы, – сказал один из водителей. – Кому-то надо садиться на Михин «КрАЗ». Груженый стоит...

– Чево! – встрепенулся сразу Овчаров. – Меня мышиной отравой не возьмешь. Не те габариты. «Скорую» они надумали вызывать. Миха вас еще сам на буксире будет таскать.

Тогда над ним смеялись, а обещания Овчарова оказались пророческими. Все чаще останавливались или совсем не выходили с автобазы самосвалы. Могучие «КрАЗы» постепенно изнашивались, то и дело возникали неисправности. С лета оба экскаватора стали подолгу ожидать машин.

На промплощадке, среди поля, запчастей ведь не скоро дождешься. Между водителями повелось останавливаться возле ожидающих техпомощи товарищей. Откроют капот и мудрят с двигателем. Или подадутся в соседний колхоз выменивать дефицитную деталь.

Экскаваторщики, понятное дело, загорают, крестят вдоль и поперек шоферню. По другим бригадам с запчастями тоже не густо, но там, сколько бы машин ни оставалось в ходу, все возят грунт.

– Деятели подобрались! – разругался как-то сменный машинист, вглядываясь в сторону, откуда давно уже должен был появиться очередной «КрАЗ». – Одного выручают, а остальные премиальными расплачиваются. Кошек шелудивых все скоро, жалеючи, будем собирать... Едут! И Алексеев без буксира идет. Ну, молодцы! Ну, охламоны!

Оправдывался-таки бригадный девиз «Один за всех, все за одного». На первый взгляд совместный ремонт неисправной машины вроде нарушал общий ритм. А эта солидарность давала неизмеримо большее – она помогала сохранять людям веру в самих себя, в силу своей дружбы, взаимовыручки.

Что же касается «шелудивых кошек», то действительно был случай. Подобрал Толя Макаров в поле неизвестно как попавшего туда худого, измученного котенка. Бедолаге очень понравилась сытая жизнь и кабина грузовика. Затем котенок перекочевал в бытовку механизаторов, а еще позже – в городское рабочее общежитие.

Наступала следующая зима.

Новые зимние испытания оказались для бригады гораздо труднее предыдущих. Снова потребовалось рыхлить в забое грунт клин-бабой, опять начались бураны, снежные заносы.

К этому времени экипажи с экскаватора кубанцев освоили операцию с тяжелой пикой. Зато сократилось количество исправных самосвалов. Почти постоянно какой-нибудь «КрАЗ», пытаясь завести, таскали на буксире или разогревали дымным факелом.

Порой ребята налаживали все машины – смена превращалась в настоящий праздник. Впрочем, длился он обычно недолго. В такие дни экскаваторы быстро выбирали из забоя разрыхленный грунт и по очереди меняли ковш на клин-бабу.

Шоферы собирались в вагончике, беспрерывно стучало домино. Психанул было однажды Олейник: «Пальцы от этого идиотского козла уже скрючились!..» Да что тут изменишь?

Ну, собрались вместе, ну, в какой раз помитинговали, толку-то? Раструбили кругом о почине, его подхватили многие бригады на стройке, а сами? Реальный выход представлялся единственный – разбегаться, пока не поздно, чтоб позора на себя не навлекать.