От дедушки Соколова до внука Петрова

Валентин Пикуль| опубликовано в номере №1487, май 1989
  • В закладки
  • Вставить в блог

Ах, милый Петербург! Но ведь есть еще и Варшава...

Он не выдержал разлуки — появился в Варшаве. Конечно, Санечка уже подросла, Петров ей сказал:

— Какая ты стала хорошенькая! А я приехал повидать твоего папу и сыграть с варшавянами...

Варшава уже имела клуб шахматистов, средь которых славился Александр Гофман, ровесник Петрова. Чтобы спасти семью от нужды, играл по трактирам за деньги. За два-три злотых он с блеском проводил партию, подкрепляя себя старкой и водкой. Петров вспоминал: «Любил покойник выпить, и надо признать, что, выпив, играл всегда лучше...» Петров в Варшаве соперничал — один против всех шахматистов клуба, а партия, которую он провел с Гофманом, была сочтена шедевром, ее опубликовали не только в России, но даже и за границей.

Александр Дмитриевич зачастил наезжать в Варшаву, и Погодин не сразу догадался, что на берегах Вислы его привлекают не только шахматы, — в 1840 году Санечка стала женою «русского Филидора», который охотно остался жить и служить в Варшаве. Хотя политическая обстановка в столице Царства Польского во многом разделяла поляков и русских, но Петров никогда не раскаивался в варшавском житии, обретя здесь немало верных друзей из числа поляков. Он легко освоил польский язык, дружески общался с варшавянами, которые лично к нему и к его семье относились с доверием и даже с почтением.

Служба шла своим чередом, но главное все-таки шахматы!

Александр Дмитриевич полагал, что игра в шахматы помогает культурно-умственному развитию народа, без них жизнь пресная, еда без соли и перца. Иногда он говорил:

— Вот у нас в России учат девиц танцевать, а в Китае их прежде научают играть в шахматы. Все в жизни нужно, но первое занятие больше для ног, а потребно занимать и голову...

Популярность «русского Филидора» была такова, что о нем немало писали — и не только в России, но и в Европе, как о великом маэстро шахматных баталий. Петров, в свою очередь, бдительно следил — по газетам и журналам — за тем, как развивается шахматная мысль во всем мире. Для поляков он всегда оставался добрым учителем, хотя побеждать его было невозможно. Начиная игру, Петров обычно говорил, посмеиваясь:

— Укажите мне любую из фигур — именно этой фигурой я объявлю вам мат. Можете даже заказать, на каком по счету ходу желательно получить мат, и я постараюсь оправдать ваше доверие.

Петров вступил в пятый десяток жизни, когда стали поговаривать, что в Петербурге появился молодой офицер флота Илья Шумов, отличный шахматный комбинатор. Александр Дмитриевич специально навестил столицу, чтобы в упорных поединках с Шумовым оставить за собой пальму российского первенства. Через два года ему снова пришлось ехать в Петербург, чтобы сразиться с князем Сергеем Урусовым, очень оригинальным мыслителем. Сначала князь, как бравый офицер, обрушил «пехоту» Петрова, скомкал весьего фронт, расстроив отчаянные атаки наследника Соколовской славы. Но Петров скоро оправился и двумя пешками против одного короля выиграл партию.

— Сильный шахматист и забавный человек, — говорил Петров о князе. — Но... спешит, и потому слабее Шумова.

Скоро началась Крымская кампания, князь Урусов — под бомбами — учил своего приятеля Льва Толстого играть в шахматы. Человек рыцарского духа, князь стал известен во всем мире после случая с траншеей. Эта проклятая траншея переходила из рук в руки, сегодня в русские, завтра в английские, и стоила противникам немало крови. Урусов предложил устроить шахматный турнир с англичанами, чтобы траншея осталась за тем, кто объявит противнику мат. Как тут не вспомнить наших былинных витязей? «Шах да и мат да и под доску...»

После войны князь Урусов приехал в Варшаву, желая сражаться с Петровым! Конечно, он проиграл, но после своего фиаско выступил в «Шахматном листке» столицы с критикой по адресу могучего соперника, желая, как он писал, «вызвать г-на Петрова из-за китайской стены, которой он оградил свою репутацию».

— Странное о нем мнение в Париже, — говорил Урусов, — там считают Петрова чуть ли не мифом. О нем судят по газетным отголоскам, будто в шахматном мире живет некий корифей, но этот корифей еще не вступал в битву на ристалищах Европы.

Петров оправдывал себя... перед женою:

— Странный упрек! Я ведь состою на государственной службе, у меня семья, я должен думать и о пенсии. Посему не могу же ехать в парижское кафе «Режанс», чтобы давать там гастроли вроде заезжего провинциального фокусника. Хотя, Санечка, поиграть в Европеи не мешало бы, а?..

Весною 1855 года умер Александр Гофман, и за гробом его понуро плелся Петров, позже писавший, что гениальные рукописи польского Филидора, наверное, «пошли на растопку печей и нагревание самоваров». Над раскрытой могилой вдова Гофмана прокляла шахматы, крича в лицо Александру Дмитриевичу:

— Ненавижу эти ваши игрушки! Был бы он умнее, так служил бы подобно вам, а его семья не сидела бы без куска хлеба...

Что мог ответить Петров бедной вдове?

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Свадьба в зоне

Крохи праздника, а что же после?

Стажеры на войне

Как участники боевых действий оказались непричастны к Победе

Покушение на миф

Сергей Овчаров - «исконно русский» режиссер