Как человек остановил гору

Объявление, которое мне довелось увидеть среди бумаг Афанасия Трофимовича Бутенко, было настолько необычным, что я приведу его полностью: «Всем гражданам Царичанского района, а также детям!!! Требуется камень-валун весом в полторы-две тонны. Можно и больше. О местонахождении такого просят сообщить по адресу: село Китай-город, А. Т. Бутенко».

Комментарий давал сам автор: «Привезем и возле Калитвы поставим. Будет памятник. А надпись такую...»

Афанасий Трофимович достал другую бумагу и протянул мне: «Калитва шла на людей. Ее остановили: Квас Одарка, Квас Галина, Середа Лидия, Яценко Евдокия, Костенко Христя, Кривич Егор...» В списке сорок две фамилии. Потом я читал стихи Бутенко. Все они посвящены Калитве. Тут были и горькие и восторженные строки влюбленного человека. Меня не смутила наивность образов, поразила сила страсти: и ненавижу и люблю.

Калитва – гора. Не ищите ее на обычных картах – не обозначена. Но на старинных запорожских планах встретите обязательно. Калитва дружила с человеком. Пока он не совершил непоправимое. Произошло это в семидесятых годах прошлого столетия, когда разделили Калитву на пахотные участки. Прошло немного времени, и склоны ее покрылись узкими, идущими снизу вверх полосами. Друг от друга они отгораживались камнями – межами. Пахали вдоль склона. И это обстоятельство оказалось гибельным.

Я смотрел старинные фотографии. Выжженное солнцем плато, испещренное множеством оврагов, волнистой линией песчаных дюн, – вот что представляла собой Калитва в 30-х годах, когда Афанасий Бутенко вернулся домой из Харькова со строительства турбогенераторного завода. Шел ему двадцать восьмой год. Кажется, немалую жизнь прожил, а по-настоящему начиналась она только теперь.

Биография Афанасия Бутенко – это сорокалетний поединок с горой, изглоданной эрозией. «И чего ты с ней связался, дурень?» – крикнет в сердцах жена. Он отшутится: «Шапку шукаю, что сгон утащил».

«Сгон» – местное название селевого потока. В детстве пас Афанасий на Калитве коз. Однажды застала гроза. Бросился бегом домой. Но догнал по дороге пенистый поток, швырнул в сторону, не до шапки было тогда. Спасся чудом. Хватило сил вскарабкаться по скользкому склону и ухватиться за корни одинокого куста шиповника. Не мальчонка, а живая капля висела на земном шаре... Тогда еще Афанасий не знал, почему течет земля. Много позже, перед самой революцией, приехал в село представитель от земства. Собрались крестьяне у подножия Калитвы. Окружили ученого человека. Показывая на гору, он говорил: мол, знаете чуму и холеру, а вот гора течет – это эрозия.

Что же случилось с Калитвой? Те, кто прокладывал по ней борозды, забыли, что имеют дело с изогнутой поверхностью. Плуг посрезал корни растений, которыми верхний, наиболее плодородный слой почвы «держался за землю». Таким образом, механизм эрозии оказался приведенным в боевую готовность. Остановка была за водой. А на грозы, осенние ливни, высокие снега Приднепровье богато. И борозды превратились в русла рек, смывающих все на своем пути, а потом в овраги, достигающие 10-метровой глубины.

История о том, как была остановлена Калитва, начинается с того осеннего дня предвоенного года, когда Афанасий Трофимович, перекинув через плечо мешок, отправился по дворам, выпрашивая разрешения убрать с акаций «мусор». Мусором были спелые стручки. В них – семечки, чуть больше макового зерна. С двадцати мешков стручков набиралось около пяти килограммов семян. На гектар требуется сто килограммов. Так учили на курсах лесоводов-мелиораторов, которые Бутенко только что окончил.

Над ним смеялись мальчишки. Год, два... восемь. Потом эти мальчишки воевали с фашистами, а когда вернулись на пепелище, шли, сняв шапки, к Бутенко. Теперь уже они просили дать им немного «мусора», ставшего лесом. В годы оккупации охранял тот лес от порубок отец Афанасия Трофимовича. А сам лесник сидел в фашистской тюрьме. Партизаны устроили побег, и юная роща на Калитве стала тайным прибежищем Бутенко.

Тысяча дворов было до войны в Китайгороде. Гитлеровцы оставили девяносто. И снова поднялось село на тех деревьях, что вырастил Бутенко, первый комсомольский секретарь Китайгородской ячейки, первый председатель добровольного товарищества по совместной обработке земли, первый заведующий избой-читальней. Он боялся, что сеянцы вымерзнут. И не было тогда в колхозе стекол для парниковых рам. Снял со своих окон. Он знал минуты отчаяния, когда разум не видит быстрого результата от вложенного труда. Тогда он писал стихи. В них можно было приказывать деревьям расти быстрее.

А Земля кружилась в мировом пространстве, и мало кто знал, что по склонам Калитвы день и ночь карабкаются люди с тоненькими саженцами. И все делалось вручную. Привычка к лопате выработала характерный жест. Даже ложку Бутенко берет, как заступ. Четыре миллиона деревьев шумят нынче на Калитве. Сколько же это раз надо было к ним прикоснуться?!

И все-таки был момент, когда Бутенко чуть было не сдался. Случилось это в голодном 1946 году. Первый раз за десять лет он не шел на Калитву, а по селу слух – в соседнее лесничество сманивают. Нужда заставила Бутенко дать согласие. Вечером пришел председатель Егор Кривич. Положил перед Бутенко ключ от колхозной каморы, сказал виновато:

– Хочешь, иди открывай. Только пусто там. На правлении решили – тебе два пуда картошки... А там решай сам...

Пахали в ту весну и на коровах. Но по распоряжению Кривича бригаде Бутенко выделили коня. И еще двадцать лет бился Афанасий Трофимович с горой.

Китайгород. Я видел четырехметровой толщины насыпи, образованные станами. Гора шла на людей, уничтожая озера, сады. Она стучалась во дворы. От нее отгораживались валами. До сих пор сохранились эти своеобразные баррикады, достигающие местами высоты вровень с крышами домов. И вот гора остановилась. Люди победили... Чуть только начинало светать – торопился Бутенко на Калитву вместе со своей бригадой. Для каждого из них гора – это не только овраги, заросшие двадцатиметровыми деревьями, но и часть жизни, отданной людям. И я точно знаю, что счастье – зеленого цвета, цвета тополей и акаций, дуба и клена, и пахнет оно для них хлебом.

...Когда ушел из жизни Бутенко, то его дело продолжили комсомольцы из местной школы. А камень люди отыскали и, как хотел Афанасий Трофимович, поставили у подножия горы. И скамейку рядом соорудили: вдруг кому-нибудь захочется посидеть под деревьями, послушать их неторопливый рассказ о подвиге бескорыстия и доброты.

Память

Это о маме. Несколько раз я проезжал по застенчивым улочкам Бровахи, забранным в палисадники, где растут яблоки и мальвы, пил сладкую воду из колодцев, но остановиться для долгого разговора не догадался. И зря...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.