Особый день

Против фамилии Наумова проверяющий ставит рядом с «отл.» галочку. Ответ Андрея наиболее обстоятелен и точен. Наумову нравится история, вообще гуманитарные науки. За время карантина авторитет Андрея среди ребят упрочился. Что касается парашютно-десантной подготовки, Наумов может дать фору многим старослужащим, по всем остальным военным предметам он тоже на высоте. Если у кого-то из ребят что-то не получается, обращаются к Наумову: «Андрей, покажи». Сержант — тот все-таки командир, а Наумов свой, витебский парень, к тому же безотказный. Во многом благодаря ему наша девятка стала неразлучной, у Андрея талант на дружбу, к нему тянутся, ощущая нутром его открытость, человеческую душевную щедрость.

Накануне Нового года Наумов взялся организовать концерт художественной самодеятельности. Служба службой, а праздник надо отметить честь по чести. Среди молодых солдат нашлись пародисты, жонглеры, чтецы. Сам Андрей оказался мастером вокала, его «Городские цветы» имели шумный успех. Концерт не просто развлек ребят, он открыл им друг друга с неожиданных сторон, вернул им ощущение непосредственности, повеял чем-то уже начавшим забываться с «гражданки».

Вернемся к военным экзаменам. Отвечать черед Ивана Михайлова. «Ну, Михайлов, что такое храбрость и дисциплинированность?»

Иван молчит. Косит взгляд на Капешко. Тот бы и рад помочь, но с него не сводит глаз проверяющий.

— Храбрость — это когда человек проявляет мужество... — Длительная пауза.

Как-то спросил у Михайлова: «Представь, дали тебе на один вечер интереснейшую книгу. И еще достался тебе в этот вечер пригласительный билет на дискотеку. Что выберешь?» «Дискотеку, конечно». Потом прибавил: «А вернусь — и книгу можно почитать».

Он понимает, что такое храбрость и дисциплинированность. Только не может точно выразить. Это не самый тяжкий грех, но и гордиться здесь особенно нечем. Есть понятия, которые солдат должен формулировать без запинки, пусть даже своими словами — воинская честь, долг, знамя, боевое товарищество... Все то, чем спаяна армия, что составляет ее боевую суть, ее гордость, нравственные устои.

Проверяющий захлопывает журнал — общая оценка взводу «хорошо». Через десять минут рота выстраивается у казармы с оружием, переодевается для полевых занятий: теплые куртки, ватные брюки, валенки, трехпалые меховые перчатки. Мингалиев быстро проходит вдоль строя, цепким взглядом окидывает каждого солдата с головы до ног. Звонким тенором произносит:

— Сейчас зачетные стрельбы. Стрелять, как учили. Цель брать спокойно... Левое плечо вперед...

Сам ротный — впереди, как пружина легкий, быстрый. О Мингалиеве ходят легенды, будто он ребром ладони срезает, как бритвой, горлышко у бутылок, ногой рушит кирпичные стены, один устоит в рукопашной схватке против четверых. Что здесь правда, что вымысел, сказать трудно.

Но как-то в минуту откровения Мингалиев высказал следующее:

— Кто такой воин-десантник? Человек высокой морали, физически выносливый, владеющий основами рукопашного боя. Почитайте Владимира Карпова — что ни рейд в тыл врага, обязательно рукопашная схватка. А мы порой, уповая на технику, незаслуженно мало уделяем внимания личной физической тренированности солдат...

Проверяющий встречает подразделение на перекрестке дорог. И, не дожидаясь, когда подтянется колонна, внезапно командует: «Противник слева...»

Рота мгновенно падает в снег, занимает оборону. Еще через двести метров команда: «Газы...» Сначала холодный, скользкий противогаз не лезет на голову, потом резина липнет к лицу, стекла мгновенно запотевают. «Вперед, бегом марш!»

Роздали патроны. На морозе металл кусает кожу на пальцах, ребята ждут каждый своей очереди, то и дело поглядывая на силуэты далеких мишеней, примериваясь к ним заранее.

— Волнуешься? — спрашиваю Ковалева.

— Есть немного. Все-таки зачет. Ниже «хорошо» не стрелял, а тут кто его знает. Многое от оружия зависит, как оно пристреляно.

Голос у Сергея хриплый, вчера, не остыв от марш-броска, напился холодной воды. Ковалев чуть в стороне держится. Не сказать, чтобы характер у него был необщительный, нет, он может и шутку поддержать, и за товарища вступиться. Но искренен он до определенного предела, на эмоции не очень щедр. Если можно избежать трудностей, он избежит, лишнего не переработает. Хотя в целом упрекнуть его не в чем — солдат как солдат. Но дается Сергею многое вдвое легче, чем тому же Апанасенку или Михайлову. У него всегда есть запас сообразительности, сил, тренированности. Мингалиев резюмировал коротко: «Средний солдат. А мог бы в отличниках ходить». Мне за Ковалева обидно, хотя, повторяю, упрекнуть его формально не в чем.

Хлестко, как щелканье бича, бьют выстрелы, раскатываясь эхом по полю. Кувыркаются, шипят в снегу раскаленные гильзы.

Спустя минуту по выражению лиц наших ребят можно судить о результатах. Улыбается Наумов — у него 27 очков. «отлично». Столько же у Михайлова. Иван доволен, но делает вид, что не сомневался в высоком результате. У Филинова на два очка меньше, все равно «отлично», Живодров, Капешко. Ковалев — по 22. Сметанников и Апанасенок — хуже, «удовлетворительно». Михаил недоумевает: «Где же еще одна дырка? Может, послал пулю в пулю? Ведь бывает». Ладно, это только начало. Впереди еще два упражнения, там они возьмут реванш у товарищей.