С Голубковым мы встретились. Бывший заведующий роно, бывший заместитель директора школы по воспитательной работе бывший преподаватель истории, он занят ныне одним делом – борьбой за справедливость. Пишет жалобы в инстанции высокие и не очень, требует вывести на чистую воду районных нарушителей нравственности и морали. «Взяточники, люди, злоупотребляющие служебным положением, типы аморальные» – никого не забыл в разговоре с нами Голубков, всех назвал по именам, дав каждому уничтожающую характеристику. Со многими из них он ведет или собирается вести борьбу не на жизнь, а на смерть. Особую ненависть, как выяснилось, Голубков питает к клеветникам и анонимщикам. Слушая его, в пору было подумать: вот он, перед нами, один из самых честных жителей Теплого. Но как-то не вязался образ этого «борца за справедливость» с тем человеком, который давал объяснение прокурору Наумову. На словах – противник клеветнических измышлений, на деле – жалобщик, подмахивающий анонимный навет в прокуратуру, в котором оскверняет имя учителя. И делает это человек, который уже в силу своей профессии должен быть примером честности и порядочности!..

Говорят, справедливость не торжествует, пока зло не наказано. Именно так получилось и в этой истории. В Теплом до сих пор не знают имен истинных авторов клеветнических писаний.

А что касается анонимок, то к ним в Теплом привыкли. Заведующая роно, например, работающая здесь уже тринадцать лет, испытала на себе действие пятидесяти шести жалоб и анонимных писем. И по каждой из анонимок проходило разбирательство, приезжали из областных инстанций комиссии. (Можно представить себе состояние этого человека, многие годы живущего под дамокловым мечом сплетников.) Пишут неизвестные авторы, поливая грязью честных людей, отнимая у них покой, выматывая нервы. Ведь нет ничего унизительнее, чем отбивать удары того, кого ты не видишь, бороться с пустотой, защищаться от нападения невидимок. А они бывают хитры и расчетливы. Они действуют из-за угла, планируют свою игру на много ходов вперед. Они знают слабости противника, недостатки его характера и бьют именно по ним. Ведь и подтачивая авторитет заслуженной учительницы, невидимки учли и уставшие ее нервы, и уязвленную гордость, не позволившую ей обратиться за поддержкой к коллегам, хотя были в коллективе люди, искренне сочувствовавшие Зинаиде Петровне и желавшие ей помочь.

И все-таки главный пострадавший в этой истории – дети. Ребята, на глазах которых развертывались эти горькие события. Дети, которых не раз вызывали в прокуратуру для дачи объяснений. Дети, которые интуитивно понимали, что происходящее нехорошо и мерзко, и именно поэтому они, как умели, защищали свою учительницу.

«Нам нужно осознать, что задача и функции учителя серьезно изменились по сравнению с задачами полувековой давности. Сейчас его дело не только научить читать, считать и писать. Именно он призван сыграть одну из решающих ролей в борьбе с вакханалией меркантилизма, с бездуховностью. Я надеюсь на учителя, – писал недавно Чингиз Айтматов, – потому что он работает с несформировавшимися личностями: если он сумеет прорастить в них ростки добра и бескорыстия, значит, мы победим мещанство».

Учителя нужно защищать. Защищать иногда от него самого. Потому что плохое и хорошее в нас не только от семьи. Оно и от учителя. Мы разговаривали с нашими героями и мысленно представляли их учителей. И думалось, что людей, способных на подлость, растили равнодушные к подлости воспитатели... Нет, не правы те, кто считает учителя лишь урокодателем. Не только математике и литературе он учит детей. Но и нравственности. Учит словами. Поступками. Жизнью.

Беда, если люди привыкают к злу. Если зло не возмущает и мимо него стремятся просто побыстрее пройти, чтобы не запачкаться самим. Тогда зло наглеет и даже начинает учить добро уму-разуму. В Теплом вам могут назвать имена склочников, клеветников, анонимщиков. Но почему-то чувствуют себя они здесь превосходно. Кое-кто даже обращается к ним за советами в житейских вопросах, портить с ними отношения опасно: оклеветать могут любого. Рассчитывают клеветники на то, что любое письмо, даже анонимное, будет рассмотрено инстанциями. Злопыхателям нравится наблюдать действие запущенной в ход машины со стороны. Они получают удовольствие от человеческой боли.

Может, читатель скажет, что описанные нравы характерны для глухой провинции. Но ведь провинция не географическое понятие (Теплое, к примеру, не так уж далеко от Москвы). Провинция – это прежде всего глухомань в человеческих взаимоотношениях, когда слухи, сплетни, кривотолки сосуществуют с гражданскими законами. Когда суд обывателя действует независимо от правоохранительных органов и представители власти бессильны решительно оградить от клеветы конкретного человека.

Нынче с клеветой бороться легче, чем во времена Сократа. Новейшие технические средства позволяют опознать анонимщика и злопыхателя. Но часто ли эти возможности используются? В душе мы возмущаемся, а когда дело доходит до осуждения конкретного клеветника, не опускаем ли мы глаза, полагая, что лучше его оставить в покое?! Прокурор Наумов сделал первый шаг, установив причастность конкретного злопыхателя к ложному доносу. Мы делаем второй, чтобы поставить наконец точку в этой затянувшейся истории.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.