Небольшой электрический чайник забурлил через считанные минуты. В каждый стакан полковник положил по две чайные ложки растворимого кофе.

– Сахар – по вкусу, – сказал он.

Обжигаясь, оба с острым ощущением удовольствия сделали несколько глотков.

– Ну, так вот, Александр Степанович, – сказал полковник, отодвигая пустой стакан. – Из леса выполз...

– Кто??

– Розенберг, или, как он пишется в послевоенных документах, Рожкалнс. Он сам, подчеркиваю, сам, добровольно покинул сторожку своего приятеля, лесника из Калининградской области, у которого отсиживался, приехал в Янтарное и явился в милицию: арестуйте меня, я бывший агент гестапо. Только, говорит, перед тем, как арестовать, выслушайте! Милиция связалась с лейтенантом Лактионовым, который, собственно, из-за Розенберга продолжал оставаться в Янтарном. Лактионов с Розенбергом внизу, у дежурного.

Дело ведете вы, Александр Степанович, поэтому я не трогал Розенберга до вашего приезда. Чтобы сохранилась, как говорится, острота первой встречи.

Савин чувствовал, что это не все и что Виталий Иннокентьевич удивит его еще. А тот после паузы продолжил:

– Нам с вами именно сейчас предстоит решить, будет ли Розенберг арестован вообще. У меня на сей счет имеются сомнения.

– Вот как! – совсем не по-служебному воскликнул майор.

Полковник нажал одну из кнопок блока связи.

– Дежурный? Скажите лейтенанту Лактионову, пусть поднимется ко мне вместе с задержанным.

Замечательно, что лесники, старясь, почти никогда не сутулятся, не горбятся, до конца дней они глядят прямо перед собой, и спины их прямы, как стволы величавых сосен. Розенберг же стоял согнувшись, как подбитое болезнью старое дерево, в котором еле пульсировала жизнь, и руки его были похожи на сучья, покрытые темной корой.

Странное впечатление производили его глаза. В них была пустота. И двигался Розенберг странно, как бы и четко, и вместе с тем это была привычная четкость механизма – души не было.

Виталий Иннокентьевич Сторожев внимательно наблюдал за лесником с первого момента, как тот вошел. Фуражку лесник снял у двери. Усаживался на стул не сразу, а сперва потрогал: крепок ли? Обвел кабинет долгим взглядом, внимательно посмотрел на полковника.

По правилам полагалось спросить фамилию, имя, отчество и так далее, но полковник неожиданно сказал:

– Покажите-ка вашу фуражку.

Лесник, не удивляясь, снял фуражку с колена, привстав, протянул полковнику. Это была когда-то модная в поселках Прибалтики «шестиклинка», нечто промежуточное между картузом и шахтерской фуражкой, сшитая из темно-синего сукна.

– Вы эту фуражку забыли у Бируты Маркевиц? Помните? В тот раз, когда хозяйки не было дома?

– Помню, – с легким вздохом ответил Розенберг. – Нет, это другая, та была старая. Так и пропала.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.